Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем? - [33]

Социальный кризис активизирует молодежь

В начале реформ и на протяжении всех 90-х годов молодежь в массе своей либо в целом поддерживала Ельцина, либо сохраняла непробиваемую аполитичность. Причина этого была тривиальна: она в наибольшей степени нуждалась в личной свободе и новых возможностях самовыражения, которые реформы действительно дали всем, кто имел возможность ими воспользоваться, а молодежь, безусловно, имела для этого больше сил, чем любая другая категория населения.

Качественное образование и относительно прочное здоровье (наследие весьма медленно разрушавшихся советских систем образования и здравоохранения) делало ее конкурентоспособной, в том числе и в развитых странах. Огромное количество рабочих мест, возникавших в России в ходе развития рыночных отношений, создавало достаточно широкую гамму возможностей для существенного повышения своего социального и материального статуса.

В то же время молодежь в силу своего возраста в минимальной степени нуждалась в социальных гарантиях, отнимаемых реформой (а часто даже не подозревала об их существовании в Советском Союзе), и потому относительно безболезненно пережила свертывание системы социальной поддержки.

Памятные бедствия, связанные с агонией и распадом Советского Союза, в силу естественной эмоциональности, ограниченности жизненного опыта и содержательных знаний служили для молодежи безусловным доказательством изначальной порочности социализма и автоматическим оправданием реформ.

Таким образом, молодежь в наибольшей степени нуждалась в том, что давали реформы, и в наименьшей – в том, что они отнимали, и по самой своей природе была наиболее восприимчива к демократической пропаганде. В результате она поддерживала реформы по столь же незыблемо объективным причинам, по которым пожилые люди в массе своей противостояли им.

Переход от поддержки реформаторов к аполитичности был вызван как откровенной и шокирующей аморальностью демократической элиты, по понятным причинам отталкивающей молодых, так и огромными возможностями, которые открывала перед ними коммерческая сфера. Играли свою роль и некоторая (по сравнению с рубежом 80-х и 90-х годов) стабилизация социально-политической ситуации, и очевидное отсутствие возможностей делать карьеру в политике: все места были плотно заняты, что составляло разительный контраст отчаянной нехватке людей и слабость конкуренции в бизнес-сфере.

В течение первой «пятилетки Путина» ситуация драматически изменилась. Прежде всего, стагнация бизнеса, не только заполнившего наконец почти все рыночные ниши и столкнувшегося с естественными пределами расширения, но и попавшего под жесткое давление силовой олигархии, привела к существенному сокращению численности появляющихся новых рабочих мест и к резкому ограничению возможностей карьерного роста на имеющихся.

С другой стороны, разрушение системы образования, усугубленное ее коммерчески ориентированным реформированием, привело к чудовищному падению уровня образования, лишающему значительную часть современной молодежи возможности претендовать даже на имеющиеся рабочие места.

В самом деле: современная российская система высшего образования производит профессиональных безработных, не отягощенных ни знаниями и умениями, ни тем более навыками их приобретения. Она дает выпускникам лишь глубочайшую убежденность в своей исключительности и самоценности, чем практически лишает их возможности последующей социальной адаптации.

Именно поэтому Куба – страна с лучшим в обеих Америках, и созданным СССР здравоохранением – перестала признавать наши медицинские дипломы еще в середине 90-х годов. Работающие на Западе преподаватели говорят, что зарубежные университеты еще несколько лет назад буквально грызлись за студентов из лучших российских вузов, так как их подготовка была исключительно высока, а сегодня она слабее, чем у студентов, например, из Индии.

При этом сегодняшняя ситуация устраивает почти всех: родители платят за мечту о светлом будущем своих отпрысков, юноши спасаются от армии, девушки продлевают юность. Социально же не адаптированные интеллигенты (или считающие себя таковыми), забившиеся на кафедры с иной раз откровенно фантасмагорическими названиями, вполне справедливо чувствуют себя не только интеллектуалами, но и властителями чужих судеб.

О передаче знаний в сложившейся системе российского высшего образования речь идет постольку поскольку.

Реформа, направленная на развитие бизнеса в образовании, лишающая малоимущих возможности учиться и, по сути дела, отменяющая в России даже обязательное начальное образование (ответственность за его организацию сбрасывается на регионы без учета их реальных возможностей), не исправляет и даже усугубляет ситуацию.

Таким образом, в результате инерционного разрушения советских систем образования, активных либеральных преобразований и агрессии силовой олигархии в отношении бизнеса молодежь даже крупных городов в считаные годы лишилась жизненных перспектив, еще совсем недавно имевшихся у нее и казавшихся ей неотъемлемыми.

Коммерческий «социальный лифт» дал сбой, перекосился и прочно застрял в шахте, что на фоне наглядного роста показного потребления практически во всех относительно крупных городах (и даже не только «миллионниках», но и с населением более 200 тыс. чел.) вызывает рост недовольства молодежи и способствует ее политической активизации, в том числе усилению в ее среде протестных настроений.