Возмездие - [22]

Первую ночь ишвен решил провести, не покидая своего холма. Он набрал сухих веток и построил себе из них на берегу маленькой речушки нечто вроде шалаша. Он поужинал остатками зайца, которого поймал накануне и завернул в листья дикого лавра. Сидя на камне, он долго глядел на деревню, и воспоминания его смешивались с сумеречными огоньками. Потом он отправился в свой шалаш и спал очень беспокойно.

На следующее утро он спустился с холма, но подходить близко к деревне не стал. Ему приходилось слышать о найанах. Ему даже случалось встречаться с несколькими из них в Дат-Лахане, и он знал, что о них рассказывают: что это народ недоверчивый и ленивый, никогда не покидающий своих земель, лишенный честолюбия и неохотно идущий на контакт с другими народами. Но так говорили азенаты, а их словам он знал цену.

Все утро Тириус провел, спрятавшись на опушке леса. Он смотрел на проходивших мимо женщин с загорелой кожей, одетых в короткие вышитые платья, с волосами, убранными в сложные прически, и тяжелыми глиняными кувшинами в руках. Он также видел несколько мужчин с колчанами за спиной, отправлявшихся на охоту в сопровождении прирученных собак динго. Он мог бы выйти из укрытия и познакомиться с ними, но что-то его останавливало.

В полдень он заметил на южной дороге одинокого всадника: по всему было видно, что это чужеземец. Ишвен вышел на тропинку. С собой у него не было ничего кроме повязанного вокруг плеч шерстяного плаща, да висящего на поясе верного меча. Он поднял руку в знак мира. Всадник осадил лошадь и тоже поднял руку в ответ.

— Приветствую тебя, друг. Мне сказали, что где-то тут есть деревня.

Ишвен кивнул. Всадник явно был из народа равнин. В его жилах текла кровь как азенатов, так и варваров — не такая уж нынче редкая вещь.

— У меня послание к жителям деревни, — сообщил человек, открывая одну из своих котомок. — Держи.

Тириус протянул руку, и всадник положил в нее свиток пергамента.

— Я уже несколько недель объезжаю эти земли, — объяснил он ишвену. — Я и подумать не мог, что в этих каньонах может прятаться столько деревень.

— Я передам твое послание, — сказал Тириус.

— Это срочно, — просопел всадник, беря в руки поводья. — Очень срочно.

В тот же миг он пришпорил лошадь и унесся на север. Ишвен смотрел, как он исчезает в облаке пыли, после чего задумался, видели ли его обитатели деревни. Потом он развернул свиток и стал читать.

«Послание ко всем народам каньонов.

Сентайские захватчики вплотную подошли к нашим землям.

Их отряды были замечены менее, чем в ста километрах от нашего города.

По всему видно, что они замыслили крупную наступательную операцию.

Сейчас, когда я пишу эти строки, наши отряды выступили навстречу врагу. Но наши воины немногочисленны. И поэтому мы призываем вас, народы каньонов, помочь нам защитить наше общее достояние, нашу землю от нечестивых захватчиков. Каждому мужу, пожелавшему биться на нашей стороне, будет выплачиваться жалование в две тысячи экю в месяц, а самым опытным из вас — даже три тысячи. Время не ждет. Мы уже запросили подкрепления, но нам необходимо мобилизовать все наши силы. Если мы не выйдем навстречу врагу, он придет и разрушит наши дома. В знак дружбы, которая в стародавние времена связала наши народы, я обращаюсь к вам за помощью.

Оггилус Деметер, губернатор Петрана»

Тириус свернул свиток.

Сентаи.

Он поднял глаза к небу.

Ему показалось, что все это он уже однажды пережил.

Сентаи приближаются. В Дат-Лахане об их нападении всегда говорили как о чем-то страшном, но малореальном. Детские воспоминания ишвена были спрятаны в самой глубине его памяти, как демоны, ожидающие момента, чтобы вырваться на свободу. Он не знал, они ли разрушили его деревню. Он не знал, где находилась его деревня. Но он знал, что сентаи несут зло.

В одном месте дорога, ведущая наверх, раздваивалась, и одна из тропинок вела к деревне. Он пошел по ней, направляясь прямо к небольшой группе женщин с маленькими детьми. Все обернулись к нему. Некоторые из женщин были совсем молоды. У них были овальные и чистые лица, большие, чуть раскосые глаза и длинные черные волосы, среди которых у некоторых встречались белые волоски. Ишвен почтительно поклонился.

— Здравствуйте, — сказал он просто. — У меня послание, адресованное вашему вождю.

Женщины с большим интересом разглядывали его. Раздались какие-то кудахтанья, потом из группы вышла старуха и протянула к нему морщинистую руку.

— Дай.

Продолжая улыбаться, ишвен покачал головой.

— Я предпочел бы передать его из рук в руки.

Старуха вздохнула и подбородком указала на деревню.

— Он там. Занят.

— Не могли бы вы проводить меня?

— Я могу пойти, матушка, — заявила молодая девушка, прижимавшая к груди младенца.

Тириус встретился с ней взглядом. Смеющиеся глаза, тонко очерченные губы: она была так красива, что ему даже стало не по себе.

— Вот еще, — ответила мать. — Стой тут. Чужеземца провожу я.

И тут же направилась к деревне.

— Спасибо! — крикнул ишвен девушке, торопясь вслед за старухой.

Женщины за его спиной как ни в чем не бывало продолжили разговор.

Тириус дошел вместе со своей провожатой до дома вождя, который оказался ее мужем. В деревне была всего одна улица, по обе стороны которой располагались низкие круглые строения. В середине улицы находилась маленькая центральная площадь с маленьким колодцем. Все было сделано из глины: амбары, двурогие башенки. Выше были другие жилища, попасть к которым можно было по вырезанной в скале лестнице. Старуха остановилась перед домом, ничем не отличавшимся от остальных, и знаком велела гостю войти. Чтобы пролезть в дверь, ишвену пришлось пригнуться.