Возмездие - [16]

Резким жестом он отбросил ее от себя. Женщина поднесла пальцы к шее и злорадно усмехнулась.

— Царствовать? Я и так уже царствую. Что для меня изменится?

Принц вновь опустился на свое ложе и вытянулся. Закрыв глаза, он улыбнулся солнцу.

— Я подарю тебе сына, — сказал он. — Я подарю тебе сына, которого он не может тебе дать. Это выгодно нам обоим.

Он поднял руки к небу, а потом медленно опустил их, как бы изображая свадебный полет двух влюбленных птенчиков.

— Ну, а теперь ступай, — проговорил он, усталым жестом веля ей уходить. — Ты больше нравишься мне во сне.

Императрица долго стояла рядом с ним. Он смотрела на него со смесью гнева и недоверия. Его спокойствие и самоуверенность выводили ее из себя, но, по-своему, она до сих пор его любила. Он был на тридцать лет младше своего брата. В расцвете сил: будущий Император — жестокий и беспринципный, способный как на самые высокие, так и на самые низкие поступки. Она пожала плечами и вышла. Когда она покинула террасу, прислужники, находившиеся в приемной, при ее приближении опустили глаза. Ей хотелось приказать их высечь.

* * *

— Эй, ты! Проснись!

Кто-то тряс его за плечо. Он с трудом открыл глаза, подавил приступ тошноты и огляделся. Он лежал в палатке кочевников. Над ним склонился какой-то юноша: акшан.

— Ну как?

— Пить, — прошептал Тириус Бархан спекшимися губами.

Юноша встал, взял бурдюк из козлиной кожи и помог больному приподняться, чтобы тот мог сделать глоток. Ишвен с наслаждением почувствовал, как бесценная жидкость льется ему в горло. У его губ образовались два желобка. Он одарил молодого человека улыбкой, полной благодарности.

— Клянусь Великим Духом, — прошептал акшан, — ты выпил больше воды, чем есть у неба.

Он взял бурдюк и поставил его на землю позади себя.

Снаружи жара была невыносимой. А внутри шатра ее вполне можно было терпеть. Тириус Бархан лежал на шерстяной циновке, по краям которой были разложены золотистого цвета подушки. Левая рука у него была перевязана.

— Не понимаешь? — сказал молодой акшан, снова наклоняясь к нему. — Ты проспал больше семи дней. Мы думали, что ты умер. Нашел тебя я. Ты ударился о камень. Тебе очень повезло, что лайшам тебя не убил. Мы тебя выходили, а…

— А теперь ты должен за это заплатить, — закончил вместо него человек, в этот момент вошедший в шатер.

Ишвен с трудом поднял голову.

Вновь пришедший был весьма богато одет. На нем была расшитая туника из дорогой ткани, а на боку висела парадная сабля.

— Меня зовут Салим, — объявил он с порога. — Я… гм… глава каравана, который тебя подобрал. В Дат-Лахане за твою голову обещаны большие деньги. Хочешь, чтобы я тебя не выдал — придумай что-нибудь.

Молодой акшан повернулся к говорящему с явным неодобрением на лице.

— Ну, и что будем делать? — вздохнул человек, поглаживая свою длинную черную бороду. — Я торговец. Деловой человек. Насколько мне известно, этот парень — преступник.

— Ну, конечно, — процедил юноша, вставая. — Ты же знаешь азенатское правосудие. Происки старых змей.

— Возможно, — согласился торговец. — Но за его поимку обещаны двадцать тысяч экю. Такую сумму пятеро наших мужчин зарабатывают за год. Подумай-ка об этом.

— Салим, ты слишком много думаешь, — громко сказал из-за его спины третий мужчина.

Он грубовато пихнул торговца в бок и в свой черед подошел к ишвену.

— До новых приказаний пока еще хозяин тут я, — заявил он. — И мое слово — закон. Ты забыл об этом?

— Н-н-нет, — ответил торговец, пятясь назад.

— Вот и хорошо, — сказал его собеседник, похлопывая его по груди. — Если ты будешь путать алчность и деловую хватку, ты никогда ничего не добьешься. Я ведь твой старший брат, или нет? Я позволил тебе командовать караваном, потому что верил в твой ум. Пожалуйста, не разочаровывай меня.

Человек по имени Салим отошел, бормоча себе под нос что-то невнятное. Его старший брат склонился над Тириусом. У него была седая борода, и его красноватое лицо казалось добрым, хотя по дыханию его чувствовалось, что он недавно выпил пряного вина.

— Меня зовут Хедар, — выдохнул он в лицо ишвену. — На самом деле главный в караване я.

* * *

— С нами тебе нечего бояться.

При этих словах ишвен снова уснул. Он не видел снов: он был весь в поту, спал беспокойно, и люди с прикрытыми тканью лицами сменяли друг друга у его изголовья. Снаружи поднялась страшная песчаная буря, которая помешала каравану двигаться дальше. Когда она кончилась, Тириус проснулся. На третий день он смог встать. Он обошел все поселение и наконец отыскал Хедара, который рассматривал копыта мула.

— Ах так, — при виде его сказал толстяк, — ты решил вернуться к нам?

— Я должен тебя поблагодарить, — сказал ишвен, указывая на свою перевязанную руку. — Ты и твои люди спасли мне жизнь.

Главный караванщик встал и вытер лоб рукавом. Он поднял глаза к небу, дышавшему непереносимым зноем.

— Брось. Так сделал бы любой на моем месте.

— Может быть — кроме твоего брата.

Хедар усмехнулся.

— Не обращай внимания на Салима. Он полон добрых намерений, но претворять их в дела он не умеет. Пойдем, мой друг. Выпьем вместе. И ты мне расскажешь свою историю.

Он взял его за плечо и потащил к своему шатру, тяжелому сооружению из белого полотна, и отошел в сторону, чтобы пропустить гостя. Внутри царил невообразимый беспорядок: там были груды одежды и посуды, две зазубренные сабли, сети и корзины со снедью, многочисленные медные блюда и даже живая коза. Возлежавшая на горе подушек грузная женщина с добродушным лицом протянула руки к Хедару и произнесла несколько слов, которых Тириус не понял. Главный караванщик взял ее полные, красные руки в свои и покрыл их поцелуями.