Возлюбленные - [9]

И о а н н. Поищем его.

Иоанн и Тимофей уходят. Фива садится на скамейку.

Ф и в а. Христос, наставь Домна.

Постепенно темнеет. Фива в ожидании. Вдруг по темной улице бежит Д о м н, за ним И о а н н и Т и м о ф е й.

И о а н н. Стой, Домн! Я стар бегать. Обратись к Господу и не отчаивайся в спасении. За грехи твои я отвечу. Остановись...

Домн остановился. Иоанн подошел, тяжело дыша, и обнял юношу.

Д о м н (в отчаянии). Я вор. Я грабитель. Не оправдаться мне, святой Иоанн. Ты мне дал вторую жизнь, дал веру, а я подвел тебя. Нет мне прощения.

И о а н н. Люблю тебя, грешного. И ты полюби врагов своих и купца, на богатство которого поднял руку. Полюби и покайся. Ибо кто сильно любит людей, тот любит Бога. Любовь не делает зла ближнему. Ты окрестился, но душа твоя еще не приняла учение Спасителя. Он приходил на землю, чтобы спасти людей. И пострадал ради облегчения участи всех людей. Когда будешь делать добро, поймешь его учение. Я благославляю тебя, сын мой. Отдай сирийцу взятое. Вдвоем отдадим.

Д о м н. Я отнял, я и отдам. Верь мне, святой Иоанн. Заслужил я любое наказание. И его приму.

Т и м о ф е й. Не забывай, Домн, я твой скорый помощник.

Д о м н. Ладно. А ты жди меня, Фива, жди.

Ф и в а. Я с тобой, Домн. Я же твоя.

Д о м н. Пусть позор падет только на меня.

Ф и в а. Провожу до городских ворот.

И о а н н. Идите, дети. Господь с вами.

Домн и Фива уходят.

Т и м о ф е й (облегченно). Спасется.

И о а н н. Усвоит ли сказанное ему?

Т и м о ф е й. Если сказанное тобой записывалось бы, то люди, перечитывая и вразумляясь, меньше бы грешили. Из всех церквей просьбы об одном и том же к тебе -- написать Евангелие. Напиши, святой Иоанн. Весь христианский мир в ожидании твоего писанного слова.

И о а н н. Видно, пришло время. Объявляю всем пост, а мы с Прохором взойдем на ближайшую гору помолиться.

Картина пятая

Ночь. На вершине горы И о а н н и П р о х о р. Иоанн, стоя на коленях, молится. Прохор сидит на земле.

П р о х о р (раздумывая вслух). Уж третью ночь святой Иоанн молится и ничего не вкушает. Сам--то я хоть хлеба да поем. А ведь не могу, как он, уверовать, как он, быть преданным Господу. Я тоже люблю Спасителя, но, наверное, не так трепетно. Ему дано, а у меня не получается. Выходит, не настолько очистился я от грехов, чтобы приблизиться к Богу.

Поднимается с колен Иоанн. В это время загремел гром,

Прохор пал на землю в испуге. Иоанн поднял его.

И о а н н. Вставай, сомневающийся. Садись и записывай то, что услышишь из уст моих.

Прохор взял хартию и перо с чернилами. Иоанн начал диктовать, Прохор -записывать.

"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог"[1] Пиши, Прохор, для всех поколений до скончания века, "дабы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и веруя имели жизнь во имя Его".[2]

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина шестая

Дворец императора Домициана в Риме. Вбегает П а р ф е н и й и делает вид, словно он здесь давно. Входит С т е ф а н.

С т е ф а н. Вовремя ты скрылся с глаз императрицы.

П а р ф е н и й. Я не подглядывал за ней.

С т е ф а н. Нет, ты шпионил за супругой императора. Все знаешь?

П а р ф е н и й. Знаю, но не одобряю. Императрица с гладиатором Никием...

С т е ф а н. С сильнейшим и храбрейшим гладиатором. Их связь не для твоего ума. Императору ни гу--гу.

П а р ф е н и й. Учту. А гладиатор не выживет: раны смертельные.

С т е ф а н. Пожалуй. Ах как ревел от восторга театр, когда Никий, израненный, добивал противников. Как ликовала императрица. Потрясающая картина.

Входит Д о м и ц и я.

Д о м и ц и я. Парфений, вернулся ли император из сената?

П а р ф е н и й. Рановато, государыня. Но я приготовил ему для отдыха ванную и спальню.

Д о м и ц и я (Парфению). Ступай.

Парфений уходит.

Д о м и ц и я (Стефану). Никий бодрится, но на лице боль невыносимая.

С т е ф а н. Силы его угасают.

Д о м и ц и я. Понимает, что жизнь кончается. Любит меня и просит яда, чтобы прекратить страдания.

С т е ф а н. Мужественный поступок.

Д о м и ц и я. Самой отравить -- не решаюсь.

С т е ф а н. Для него яд избавление от мук. У моего тестя припрятан напиток, как вино, но убивает наповал.

Д о м и ц и я. Продумай, Стефан, ты же мой управляющий, доверенное лицо. Я на тебя полагаюсь.

С т е ф а н. Будет сделано.

Стефан уходит. Входит Ф л а в и й, возвратившийся из сената.

Д о м и ц и я (Флавию). Предполагаю, покинул ты сенат прежде времени.

Ф л а в и й. Удалился, чтобы не разрыдаться. Отчаянное бессилие охватывает меня, когда Домициан требует казни для безвинных сограждан.

Д о м и ц и я. О, Юнона терпеливая, опять кто--то поплатится головой!

Ф л а в и й. Двух владельцев имений в Капуе, из всаднического сословия, обвинил в оскорблении его императорского величества и представил их на суд сената.

Д о м и ц и я. За что?

Ф л а в и й. За то, что они христиане и не принесли жертву к статуе императора на площади. Он с издевкой заявил: "Позвольте мне, отцы сенаторы, во имя вашей любви ко мне, попросить у вас милости, добиться которой, я знаю, будет нелегко: пусть дано будет осужденным самим избрать себе смерть, дабы вы могли избавить глаза от страшного зрелища, а люди поняли, что в сенате присутствовал и я".[2] И присудили смерть по обычаю предков. Вместо удара мечом -- запорят.