Возлюбленная тьмы - [37]

Несмотря на усталость и бессонную ночь, ложиться спать мне совсем не хотелось. Я бесцельно бродила по дому, рассказывая Данавиэлю о практикуме по некромантии, пока он наконец не усадил меня насильно на диван и не всунул книгу в руки. Следующий (или, точнее, уже этот) день был выходным, так что никуда идти было не нужно. Я уютно устроилась в объятиях возлюбленного и уткнулась в книгу, которая, как назло, оказалась справочником по лечебной магии. Единственным её плюсом была вкладка, повествующая о лекарственных травах, украшенная цветными изящными иллюстрациями в эльфийском стиле. Травяная магия была единственным подразделом целительства, который давался мне без особых проблем. Трудность была в том, что травами в чистом виде можно было вылечить далеко не все повреждения, так что без лечмага всё равно обойтись было невозможно. На второй странице я почувствовала, как веки наливаются свинцом, а ещё через страницу уснула, свернувшись клубочком на мягком диване. Уже сквозь сон я чувствовала, как Дани ласково перебирает мои волосы, сплетая из них затейливые косы. Внезапно поглаживания прекратились и я уловила тихие шаги, а затем два голоса напряжённо заспорили, правда, почему-то шёпотом. Я перевернулась на другой бок, отгораживаясь от звуков, но голоса всё равно продолжали зудеть где-то вдалеке. Против собственной воли, по-прежнему в полусонном состоянии я прислушалась.

— Прошу вас, милорд, пропустите меня, — умоляюще шептал один голос, высокий и мелодичный.

— Она устала, — отрезал другой, более низкий и бархатный, звучание которого было мне хорошо знакомо. — Неужели ваше дело не может подождать?

— Уверяю вас, если бы оно могло, я бы не беспокоил свою госпожу в такое раннее время. Но время дорого. Возможно уже сейчас происходит нечто непоправимое. Прошу, пропустите…

— Госпожу? Кто вы такой, что называете леди Ниссу своей госпожой?

— Я имею честь быть Сааладором Изгнанником, милорд.

— Ах да… — голос ненадолго умолк, увязнув в тишине, — Она говорила мне о вас. Хорошо, проходите. Думаю, вам мы можем доверять.

— Конечно, милорд.

Шаги послышались ближе, совсем рядом со мной. Я почувствовала нежное прикосновение к своему плечу и медленно открыла глаза. Надо мной нависало два лица, которые могли бы послужить иллюстрацией к древней притче о борьбе добра и зла. Данавиэль — светлокожий, светловолосый, вполне мог сойти за представителя сил света. Даже чёрные глаза не очень портили картину. Второй же мой гость словно сошёл с картины, изображающей воплощённое зло. Тёмная кожа, матово-чёрные глаза, сейчас почему-то кажущиеся невероятно печальными.

— Здравствуй, Сааладор, — прошептала я. Голос был ещё немного хриплым после недолгого сна. Я откашлялась и приложилась к поданому Дани стакану с водой. Наконец, когда разум вновь обрёл способность соображать, я вновь обернулась к своему гостю.

— Я рада видеть тебя, Сааладор. Но, боюсь, ты пришёл ко мне не просто так. Что-то случилось?

— Да, моя повелительница, — эльф почтительно склонился передо мной и тут я обратила внимание, что с ним что-то не так. Одежда явно надевалась второпях, длинные волосы растрёпаны, украшений мало, а те, что есть, надеты небрежно. — Я молю тебя о помощи, госпожа. Только ты можешь помочь несчастному Сааладору Изгнаннику.

Мужчина зарылся лицом в ладони и задрожал от сдерживаемых рыданий. Я выразительно взглянула на Дани и тот мгновенно испарился. Если я хоть что-нибудь понимаю в людях, Сааладору будет неприятно знать, что посторонний был свидетелем его слабости. А я… Я его повелительница, и этим всё сказано.

— Я помогу тебе. — Я осторожно коснулась головы эльфа, посылая ему волну ободрения и тепла. — Ты мой подданный, ты служишь мне, и, значит, находишься под моей защитой. Расскажи мне всё.

Сааладор ещё раз судорожно вздохнул, приходя в себя, и начал свой печальный рассказ.

— Когда я жил среди своих сородичей, у меня было несколько детей, моя госпожа. Но, когда за мои преступления я был изгнан, мне велели оставить их в землях эльфов, чтобы я не смог отравить их своих присутствием. Я согласился, да и что мне было делать? После того, что я натворил, дети с ужасом смотрели на меня. Они и сами не последовали бы за мной, так что мне было легче оставить их, зная, что это и их желание тоже.

— Что же ты сделал, что тебя изгнали? — спросила я его, пристально вглядываясь в исказившиеся от боли черты.

— Эльфы — это народ, который служит жизни, моя повелительница. Жизни и красоте. Даже тёмные эльфы, несмотря на множество отличий, в этом согласны с их светлыми сородичами. Эльф не должен идти против природы, когда она говорит своё последнее слово. Когда моя возлюбленная супруга умерла в родах, я не смирился. Я начал изучать некромантию, забираясь в самые потаённые и чудовищные её разделы. И я вернул её, вернул свою любовь, пусть и в виде создания тьмы. Она стала первым тёмным эльфом-вампиром, но она всё равно осталась собой, пусть и была вынуждена с тех пор пить кровь, чтобы продлить свою жизнь. Но она была собой, госпожа. Она любила меня, и любила своих детей, и ей горько было убивать свои жертвы, но что поделать? Такова была цена. Потом об этом узнали мои сородичи. Они выволокли мою прекрасную жену на площадь и умертвили её, оставив на солнце. Наши дети вынуждены были смотреть, как горит их мать, как её мягкие волосы вспыхивают и превращаются в пепел, как её кожа, и без того тёмная, чернеет, становясь углём и золой. — Сааладор тяжело вздохнул, но затем его лицо немного посветлело. — Они изгнали меня, с тем, чтобы я никогда не возвращался. И я ушёл, оставив своих детей в руках тех, кто был лучше меня. Но когда я уже почти пересёк границу, меня догнала моя младшая дочь. Она была ещё совсем малюткой тогда, ей нелегко было следовать за мной, тем более, что я так спешил, словно за мной гнались все демоны ада. Но она справилась. Она попросила меня взять её с собой, и я не смог отказать. Моя Эрисия стала мне единственной радостью в дни скитаний, и когда я наконец осел в Афаль, она осталась со мной. Она дитя, о моя повелительница, невинное дитя. Но её отняли у меня, её похитили средь бела дня, увели, словно преступницу. Молю тебя, госпожа, верни мне её!