Возлюбленная леопарда - [10]
– Э-ге-ге, хитрозадый ублюдок. Иди-иди отсюда, может, твои люди защитят тебя.
Резкий, ненавистный голос Фокомберга с омерзительной отчетливостью разнесся по враз притихшей таверне. Вилли слышал за спиной затаенное дыхание и возбужденный шепот. Мелкая ссора постепенно перерастала в громкое событие. Два знатных господина друг против друга в неопрятной тэдберийской пивнушке – это зрелище никак нельзя пропустить.
Третий голос перекрыл возню и шепот:
– Что происходит, Фокомберг? Ты что-то сказал барону де Лэйси? Мне показалось, что ты назвал моего друга трусом, или, может быть, я ослышался?
Вилли обернулся в тревоге. Конечно, Ричард не мог не встать на защиту приятеля, черт бы его побрал. Это было совершенно в духе Леопарда – рисковать головой в безнадежной ситуации. Неужели он не понимает, что никто не поддержит его открытое противоборство с Фокомбергом? Кроме того, по большому счету высказывание Фокомберга – сущая правда, и уличный скандал лишь подогреет страсти черни, которая ненавидит всех, кто выше ее.
– Нет, ты не ослышался, Рэйвз. Я действительно назвал де Лэйси трусом. Не думал, что ты настолько глуп, чтобы защищать его. Возможно ли, чтобы ты из вонючего мужлана превратился в такого же чистенького, пушистого угодника мужчин, как и он?
Общий вздох пронесся над толпой. С Фокомбергом предпочитали не связываться, памятуя о его богатстве, связях и титуле, но каждый знал, что Черный Леопард мстителен и никого не боится. Все взоры устремились на Рэйвза. Он в точности напоминал животное, чье имя носил, – напряженный, беспощадный, готовый броситься на врага с необузданной свирепостью.
Вилли показалось, что в глазах Фокомберга промелькнул страх, но не меньшую тревогу испытывал он сам. Не в силах долее смотреть, как Ричард губит свое будущее и, возможно, жизнь, он вскричал:
– Остановите их! Если они подерутся и кто-нибудь будет убит, лорд Дарли отменит состязания.
Полупьяная толпа понимающе зарокотала. Турниры и гак уже были осуждены Церковью. Если здесь прольется кровь, то появится лишний повод запретить их любимое зрелище. Завсегдатаи таверны с беспокойством смотрели на двух воинственно настроенных рыцарей. Но Ричард вынул нож, и не нашлось ни одного смельчака, который бы удержал его.
Нож сверкнул, поблескивая в неясном свете, как серебристая рыба. Фокомберг отпрыгнул назад, страх придал его и без того бледной коже мертвенную белизну. Он сделал легкий, едва приметный кивок головой, и группа мужчин грозной волной нахлынула из-за его спины. Ричард был окружен.
Черный Леопард смерил противников презрительным взглядом, затем холодно и безжалостно посмотрел на Фокомберга.
– Трус, говоришь? Я покажу тебе труса – десять на одного.
Из толпы наблюдающих раздался ропот, недружелюбный и насмешливый. Краска бросилась в лицо Фокомберга, его всего передернуло от злобы.
– Схватить! – прошипел он.
Вилли протолкался вперед, но успел только увидеть, как Ричард скрылся в сумятице молотящих кулаков и озверевших физиономий. Через несколько минут три человека держали Ричарда с заломанными назад руками, его нож исчез, а в глазах крутились черные водовороты ненависти.
– Повстречайся мне на турнире, подонок. Я тебе покажу! – насмешливо сказал Ричард, несмотря на свое положение.
Фокомберг скривил рот, но ничего не ответил и отрывисто кивнул своим людям, которые тут же освободили Ричарда и последовали за хозяином к выходу.
Вилли наконец смог пробраться к другу. Тот с презрением смотрел на дверь, баюкая на груди раненую руку, по которой темной струйкой сбегала кровь.
– Господи, это всего лишь царапина, Вилли. Завтра я даже не вспомню о ней.
Ричард лежал на подстилке около огня, в то время как один из слуг де Лэйси втирал в его спину гусиный жир. Вилли угрюмо смотрел на друга. Рана была неглубока, но в самом неудачном месте – пострадала ладонь правой руки, в которой Ричард должен держать на состязании меч и тяжелое копье. Совершенно ясно, что ножевое ранение ослабит его хватку.
– Тебе не следовало ввязываться, Ричард. Ты нажил опасного врага и получил увечье, – вот и все достижения.
– Не мог же я стоять и выслушивать, как этот надутый мешок с дерьмом оскорбляет тебя. Вилли покачал головой.
– Тебе нужно научиться не обращать на это внимания. Я ведь не могу себя изменить, так что всегда найдется тип вроде Фокомберга, который не откажет себе в удовольствии наговорить мне гадостей.
– Но он назвал тебя трусом! Вилли пожал плечами.
– В его представлении мужчины, подобные мне, отклонившиеся от истинного пути, принадлежат к особому, более низкому роду. Я с детства привык к этому.
– Ничтожный негодяй! Встреться он мне на турнирном поле – и тогда посмотрим, кто окажется трусом!
– Этого, к счастью, никогда не случится, Ричард. Тебе нужно заботиться о собственной репутации. Если ты еще раз выступишь в качестве моего защитника… – Вилли запнулся. – Люди могут сказать, что ты и я…
Ричард твердо взглянул на Вилли.
– Ничтожные, болтливые дураки.
Шлепки ладоней слуги о гладкую, умащенную спину Ричарда громко раздавались во внезапно наступившей тишине. Любовные вкусы Вилли никому из них не хотелось обсуждать вслух.
