Возлюбленная колдуна - [17]

Она положила руки ему на плечи, впитывая тепло его кожи.

— Ты должна быть моей, Лаура, — гово­рил Коннор, прижимаясь губами к ее шее. Она застонала, чувствуя кожей влажный жар его языка. — Покорись мне, моя прекрасная Эдайна.

Она вздрогнула, понимая, что женщина, ко­торую звали Лаура Салливен, исчезнет, если она отдаст сердце, душу и тело этому человеку. Она изменится и никогда уже не будет такой, как прежде.

— Воссоединись со мной!

Его рука медленно скользнула вверх, по изгибу ее груди, обхватывая ее, и ее грудь поднималась навстречу его ладони. Он ласкал ее сосок сквозь шелк платья. Она сгорит в огне, который он разжег в ней. Она чувствовала, как пламя лижет ее кожу.

— Покорись мне, Лаура!

Лаура села в постели, тяжело дыша, как будто пробежала много миль. Она огляделась по сторонам, всматриваясь в каждый знако­мый предмет в спальне, будто искала спаси­тельную веревку, вытягивающую ее из бездны сна.

В щель между зеленоватыми парчовыми шторами пробивались солнечные лучи; они па­дали полосами золотистого света на обюссоновский ковер зеленых, золотых и белых оттен­ков. Было утро.

Лаура опустилась на подушку, глядя на темные складки полога над кроватью. Дев­ственно-белая фланель ночной рубашки при­липла к ее мокрой коже. По всему телу бежали мурашки, как будто руки Коннора все еще ласкали ее.

Что с ней творится? Как она может мечтать о таких нехороших вещах? Или она и вправду о них мечтала?

Ты знаешь меня давно: мы еще детьми иг­рали в зеленой долине, где всегда цвели дикие цветы. Откуда Коннор знает об этой долине? Этот варвар… — прошептала она, откинув одеяло, и выбравшись из кровати, схватила синее бархатное платье, лежавшее в крес­ле рядом с кроватью. Она не знала, каким образом этот викинг сумел проникнуть в ее сны! Да, ему это удалось…

Лаура оделась и направилась к двери. Ко­гда она до него доберется… О, он пожалеет о том дне, когда появился на свет!

Глава 5

Эрин, 889 г.

— Я хочу знать, что ты сделала с моим сыном! — Сиара шагала взад-вперед перед ка­менным очагом в комнате Эйслинг. — Его слу­га сказал мне, что он исчез вскоре после того, как прошлой ночью пришел домой.

Эйслинг заерзала в дубовом кресле.

— Я помогла Коннору отправиться туда, где он хотел оказаться больше всего на свете.

— Куда же?

— Сиара, неважно, где он находится. Ты не сможешь попасть к нему, — Эйслинг глубоко вздохнула. — И боюсь, ты уже больше никогда не увидишь его.

— Что ты натворила?! — Сиара схватила сестру за плечи, навалившись на нее, и ее чер­ные волосы рассыпались по плечам, упав Эйс­линг на колени. — Как ты могла отправить его так далеко от семьи?

— Я сделала это ради его счастья, — Эй­слинг пыталась уберечь себя от бушующих в сестре чувств — гнева и страха.

— Я никогда не отворачивалась от Коннора, когда ему была нужна помощь. И я сде­лаю все возможное, чтобы помочь ему найти свою Эдайну.

Сиара трясла сестру за плечи.

— Что ты сделала с моим сыном?!

— Я помогла отправить его к женщине, предназначенной для него судьбой.

Сиара выпрямилась, глядя на Эйслинг с по­дозрением.

— И кто эта женщина?

— Ее имя — Лаура, дочь Салливена.

— Лаура… Какое странное имя, — Сиара, взмахнув ярко-рубиновыми юбками, отошла на несколько футов. Под ее ногами шуршал тростник, распространяя запах сосен и трав. — И ты говоришь, что отправила его к этой женщине, потому что веришь, что судьбой их любви предначертано расцвести?

—Да.

Сиара повернулась лицом к сестре, пронзая Эйслинг взглядом своих синих глаз.

— А мне казалось, что ты не веришь в силу любви!

Любовь… Эйслинг никогда в жизни не встречала человека, которого могла бы полю­бить. Но все же она ощущала внутри себя пустоту, темное место, которое ждало, когда его заполнит свет, одиночество, которое не­возможно было отогнать, как бы сильно она ни старалась.

— Я верю в судьбу.

— Ты веришь в то, что судьбой можно управлять. Какие у тебя были причины по­сылать Коннора к этой женщине?

Эйслинг отвела глаза в сторону, скрывая свои мысли от настойчивых попыток Сиары проникнуть в них. Есть вещи, которых ее сес­тра не должна знать.

— Я же сказала — я желала Коннору счас­тья.

— Да, сказала. Но я хорошо тебя знаю. И я знаю, что ты не отправила бы его, если бы не преследовала какие-то свои цели. Он слишком много значит для тебя.

— Да, несмотря на небольшую разницу в возрасте, он стал для меня сыном, — от­ветила Эйслинг, выразительно взглянув на сес­тру. — Если бы я была его матерью, я бы желала ему только счастья.

Сиара с шумом выдохнула из груди воздух.

— Почему я не могу хотя бы взглянуть на него? Почему он должен был стать изгнан­ником?

— Только так он мог найти свое счастье. Я даже теперь не могу быть уверена, что он сумеет добиться руки любимой женщины. Но я знаю, что он должен был отправиться к ней. Пойми же, наконец, что это сделано ради бла­гополучия Коннора.

— Но очевидно, я никогда не увижу его жену, никогда не смогу полюбоваться его деть­ми?

— у тебя остались еще три дочери и три сына. Довольствуйся этим.

— Как ты можешь так говорить! Как ты можешь думать, что я сумела бы забыть Кон­нора!

Взгляд Сиары стал таким же ледяным, как зимний холод, сочившийся в комнату. Эйслинг провела рукой над огнем, приказав пламени в очаге разгореться сильнее, и сухие поленья затрещали, превращаясь в золотистые языки огня.