Возлюбленная - [22]
Хозяин, коренастый суровый мужчина с редкими черными волосами, некоторое время не отвечал. Но когда повернулся, чтобы взять высокий стакан из маленькой алюминиевой раковины, спросил с бесстрастным милдлендским акцентом:
– В крикет любите поиграть?
– Да, играл немного, – ответил Том с удивлением.
Хозяин протер стакан салфеткой.
– В ближайшее воскресенье, – сказал он, – в десять утра, в Элмвуд-Грине будет благотворительный матч против Родмелла, и двоих человек не хватает.
– Да я уж забыл все, несколько лет не играл.
– Предпочитаете действовать битой или подавать мяч?
– Да вроде привык отбивать битой.
– Записать вас на первое отбивание?
– Ну, я бы не… хм…
Но хозяин уже заносил его имя в список.
– Уитни? С мягким «т» или твердым?
– С твердым, – ответил Том. – У меня совсем нет снаряжения.
– Вас тут заарканят, – сказал Хью. – И месяца не пройдет, как они вас включат во все комитеты.
– Виола Леттерс готовит к соревнованиям чай, – продолжал хозяин. – Надеюсь, она будет поддерживать с вами связь, миссис Уитни.
– Хорошо, – сказала Чарли несколько ошеломленно, но улыбаясь.
– А вы готовите еду по вечерам? – Том жадно запустил пальцы в большую чашу с арахисом на стойке бара.
– Ресторан вон там, – показал хозяин пальцем. – Последние заказы на еду принимаются в 21.45.
Том сгреб еще порцию орешков и отправил в рот. У них оставалось полчаса.
– Джулиан играл в прошлом году, но зашиб плечо, – сказала Зоэ и спросила у Чарли: – А сколько у вас детей?
– Да пока что ни одного. – При этом вопросе Чарли всегда краснела. – Мы… мы надеемся здесь пополнить семью.
– Здорово! – сказала Зоэ, но выражение ее лица говорило другое: «В вашем-то возрасте?!»
У самих Гарфилд-Хэмпсенов было трое детей: Орландо, Гервейс и Камилла. Джулиан (по-домашнему Джу-Джу) занимался компьютерными программами. Зоэ предпочитала конный спорт. И все у них было здорово.
Чарли перехватила взгляд Хью Боксера.
– Это ваш там такой миленький «ягуар»? Том влюбился в него, как только мы впервые увидели этот дом.
– Скажите ему, чтобы забегал в любое время, когда дверь мастерской открыта. Я сейчас занимаюсь очаровательным старым «бристолем». – Он легонько постучал трубкой о край керамической пепельницы, и в этом звуке слышалось что-то уютное. Хью коснулся лба тыльной стороной массивной ладони. – А сегодня вечером душновато.
Чарли тоже чувствовала влажную жару.
– Небо все в тучах. Прогноз обещал грозу.
Хью Боксер зажег спичку и сделал несколько глубоких затяжек, а потом, помахав рукой, погасил ее. Под его ногтями все еще была густая смазка.
– Это у вас бизнес такой, старые автомобили? – спросила Чарли.
Он вынул изо рта трубку и выстрелил дымом из ноздрей, поднявшимся вокруг него плотной тучкой.
– Нет. Я вроде полевого охотника. – Он глотнул виски, покачивая рюмку в руке.
– Полевой охотник? – Чарли перехватила озорной огонек в его глазах, будто утренний солнечный свет на покрытом льдом пруду. А под этим льдом, казалось, была большая глубина.
– Хью хорошо известен. Он – наша местная знаменитость, – сказала Зоэ.
Хью протестующе помахал трубкой.
– Неправда. Не верьте.
– Это правда! – Зоэ повернулась к Чарли. – Его показывали по телевизору, по радио о нем говорили, и во всех газетах писали. Про него написано целых полстраницы в «Индепендент», с фотографией. Его называли ведущим британским авторитетом по пограничным линиям между лугами.
Хью пускал из трубки клубы дыма, словно это его не касалось.
– И еще у него вышли две книги.
– Как они называются?
Густой и мягкий аромат трубочного табака нравился Чарли.
– Я не думаю, чтобы вы слышали о них, – сказал Хью. – «Тайный ландшафт» и «В поисках минералов: только факты».
– Он совершенно замечательный. А его книги обворожительны.
Том и Джулиан Гарфилд-Хэмпсен беседовали о собственности.
– Мы пытаемся получить разрешение расширить участок, – сказал Джулиан, и внимание Зоэ перешло на них.
– Ваши книги были бестселлерами? – спросила Чарли.
Хью снова пососал трубку.
– Нет. – Он улыбнулся и приподнял кустистые брови. – Эти книги рассчитаны на специалистов. Я продал немного, всего-то несколько экземпляров.
– И вот так вы зарабатываете на жизнь?
– Я зарабатываю свою корку хлеба в университете. Читаю там лекции.
– А в каком?
– В Суссексе.
– Я и подумала, что по виду вы не похожи на механика из гаража. Лекции вы читаете по пограничным линиям между лугами?
– Нет. По психологии. Луга – это хобби, для успокоения мозгов.
– И старые автомобили тоже?
– Вообще все старое. Старые автомобили. Старые здания. Старые ландшафты. – Он проницательно посмотрел на нее. Голос его понизился, лицо вдруг показалось изможденным. – Старые привидения.
Большим пальцем, похожим на обрубок, он набил трубку табаком; Чарли с удивлением заметила, что он тоже обкусывает ногти. Его глаза, поднявшись от трубки, наблюдали за ней, словно выискивали что-то, пытались стереть некий внешний слой и проникнуть внутрь.
– Что вы имеете в виду под старыми привидениями?
– Прошлые жизни. Я всегда могу узнать, у кого есть прошлые жизни.
– А как?
– Да просто посмотрев на человека.
Чарли ощутила, как по ее телу пробежала холодная струйка, уколовшая ее вроде электрического тока.
Когда Олли и Каро Хэркурт увидели дом своей мечты – огромный красивый особняк в георгианском стиле, – они не смогли устоять перед его очарованием. И, хотя дом был старым и очень запущенным, супруги купили его, потратив все свои средства. Однако в первый же день приезда Олли, Каро и их двенадцатилетней дочери Джейд стало ясно, что в особняке обитает кто-то еще. С ними стали происходить странные пугающие истории, казалось, кто-то настроен против семьи. Вскоре Олли и Каро узнают ужасное прошлое дома на Холодном холме и понимают, что им всем грозит страшная опасность…
Джейми Болл возвращался домой, когда ему с подземной автостоянки позвонила невеста Логан. Сквозь помехи он уловил испуг в ее голосе, затем она вскрикнула, и связь прервалась. Крайне обеспокоенный, Джейми звонит в полицию. Полицейские прибывают на стоянку в считаные минуты, но Логан бесследно исчезла. В тот же день дорожные рабочие в другой части города раскопали останки молодой женщины, погибшей тридцать лет назад. Поначалу Рою Грейсу и его команде два этих события кажутся не связанными между собой. Но в Брайтоне пропадает еще одна молодая женщина и обнаруживается еще один труп из прошлого.
Прощаясь с холостяцкой жизнью, Майкл Харрисон устроил мальчишник, закончившийся трагично: сам он, главный виновник праздника, бесследно исчез, а четверо его лучших друзей погибли. Расследовать преступление берется детектив Рой Грейс, который подобные исчезновения принимает как личный вызов – когда-то при невыясненных обстоятельствах пропала его жена, и с тех пор у него на сердце незаживающая рана.
В центре Брайтона произошло дорожно-транспортное происшествие. Под колесами рефрижератора погиб юноша велосипедист. В ДТП участвовали еще две машины, за рулем которых находились молодая женщина Карли Чейз и парень-лихач, тут же покинувший место аварии. Казалось бы, обычная трагедия большого города — не более того. Однако вскоре один за другим полиция обнаруживает трупы водителя рефрижератора и парня-лихача, убитых с предельной жестокостью. Дело передается в отдел тяжких преступлений, которым руководит суперинтендент Рой Грейс.
После почти двадцатилетнего брака, который Виктор и Джоан заключили по любви, от былого чувства ничего не осталось. Все их эмоции свелись к злобе, отвращению и смертельной скуке. На стороне у Виктора есть шикарная проститутка Камилла, а у Джоан — дюжий таксист Дон. В конце концов супруги решают разрубить семейный узел — правда, весьма радикальным способом. Каждый замыслил убийство…
Принимая дело о смерти Лорны Беллинг, суперинтендант Рой Грейс поначалу был уверен: дело простое и вот-вот будет закрыто. В самом деле, что ж тут неясного? Женщина уже давно стремилась вырваться из семейного ада, из лап нелюбимого и жестокого мужа; завела любовника и стала встречаться с ним на съемной квартире. А тиран-муж прознал об этом – и жестоко отомстил: бросил к ней в ванну включенный фен… Тем более что улики, найденные на месте убийства, ясно указывают на его причастность к убийству. Но чутье, отточенное огромным опытом, подсказывает Грейсу: что-то здесь не так, слишком уж все очевидно – и даже как-то нарочито…