Возлюби соседа своего - [32]

— Навсегда, — она скопировала его решительный тон. — Ну, кончено. Шеа не признает полумер. Или дружба без всяких пут и обязательств, или любовь — непременно с обязательствами и женитьбой.

— Да, — он принялся за другую щеку.

— И говоришь ты при этом так, как будто женитьба — это наказание.

— Х-м-м. — Он тщательно брил верхнюю губу. — Наказание без поощрений за хорошее поведение.

Ей захотелось ударить его, но вместо этого она сняла халат, включила душ и встала под него.

— Эй! — закричал он. Из-за тебя запотело зеркало, я ничего не вижу!

— Может быть, тебе лучше добриться дома, — посоветовала она, намыливая руку.

— Ах! Проклятие! Посмотри, что ты наделала. Я порезался.

— Прекрасно! — ликующе завопила она. — Не капай кровью на мой коврик!

Глава XI

Когда Нелл вышла из ванной, Шеа уже и след простыл.

— Трус, — сказала она громко. — Слишком труслив, чтобы встретить любовь лицом к лицу. — Она вытерла зеркало. — Почему он так боится любви? — спросила она свое отражение.

И тотчас же ее осенило. Его прежний брак тут ни причем. Просто с ним случилось то же, что и с ней. Он хотел использовать ее как источник информации, а попался на ту же удочку, зайдя слишком далеко. Вот то, о чем он ее предупреждал. Да, ее интуиция тоже предупреждала. Каждый из нас оказался неумелым охотником, но один поймал другого — победителей не было. Мы оба попались в ловушки, которые сами же и расставляли.

Шеа не позвонил ей ни в этот день, ни на следующий. Нелл отказалась от мысли о каких-либо запланированных действиях, решив: чему быть, того не миновать. Если все кончилось, то и к лучшему, хотя ничего лучшего впереди не маячило.

Но сердце ее бешено забилось, когда Люси сказала ей, войдя как-то утром, что ее просит к телефону мистер Шеа. Она попыталась успокоиться, закрыв глаза и повторяя:

— Но это же Шеа, это он… — но сделала только хуже.

Она вновь представила себе их последний разговор. Что она тогда сказала ему? Что ее любовь — это ее трудности, а не его? Да, так оно и есть.

— Добрый день, — мягко проговорила она. — А я уж подумала, что ты умер от потери крови.

— Нелл…

— Тебе сделали переливание?

— Нелл…

— Если тебе нужен врач, я ничем не смогу тебе помочь.

— Да послушай же!!

— Да, Шеа!

— Сейчас же заткнись — и давай встретимся за ужином.

— Сожалею, но я занята. Сегодня вечером я иду в Лирик Опера на благотворительную акцию. Тебе это будет неинтересно.

— Мне будет интересно, — поспешно заверил он, очень прозрачно меняя тон на покорный и повинный. — Правда, будет, — на всякий случай добавил Шеа.

Нелл не могла сдержать улыбки.

— Ну что ж, если ты найдешь время, то ищи меня там в восемь. И захвати свою чековую книжку — будет подходящий случай.

— Нелл, это та опера, где убивают толстушку-сопрано и засовывают тело в мешок?

— Риголетто. И никакого вранья и едких реплик. Обещаешь? С другой стороны, может быть, тебе не ходить — мы увидимся, когда я приду домой.

— До свидания, — сказал он и повесил трубку.

Нелл села как раз рядом с большой группой любителей оперы. Одно место она зарезервировала. Просматривая каталог лотов, она искала хоть что-нибудь, на чем можно было бы сделать торг. Серебряная роза из «Кавалера розы» была как раз то, что надо, но за нее будет настоящая драка.

Аукцион начался с фартука официанта из «Богемы». В этот момент рядом с ней уселся подошедший Шеа, прошептав:

— Ты не предупредила меня, что вход сюда стоит пятьдесят баксов. Не продали еще тот мешок, в котором сопрано?..

— Ш-ш-ш! — прошипела Нелл.

Шеа вертелся на своем месте, но молчал все время, пока распорядитель продавал ладью в форме лебедя из давно забытой постановки «Лоэнгрина», две дюжины бокалов из «Травиаты» и очень потрепанную шелковую камелию. Когда объявили следующий лот — вышивку Мэрилин Хорн из «Дон Паскуале», Нелл хихикнула. Хорн была такая забавная, усердно работающая иглой. Вспомнив это и заранее восхищаясь, Нелл подняла свой номер после четвертого раза. К ее изумлению, торг на ней прекратился. Пяльцы и вышивка перекочевали к ней.

— Чего ради ты купила эту штуку? — спросил шепотом Шеа.

— Не знаю. Просто увлеклась торгом, — прошептала Нелл.

— Вот что тебе нужно! — указал Шеа на следующий лот, чучело оцелота на колесиках, которое вытащили за поводок на сцену.

— Предмет из триумфального шествия, «Аида», акт второй, — объявил распорядитель.

— Это самый подходящий для тебя домашний зверь, — продолжал Шеа. — Его не выгуливать, кормить, чесать.

— И Флора будет довольна, — рассмеялась Нелл.

— Начальная цена — триста долларов, — объявил распорядитель. Шеа поднял номер Нелл высоко над головой.

Нелл повисла у него на руке:

— Шеа, не надо! Вот увидишь, сейчас он тебе достанется, как и мне — эта вышивка.

— Почему бы нет? Удачный случай, как ты сказала.

— Шеа!

— Раз… — выкрикнул распорядитель.

— Он будет украшать твою комнату, — усмехаясь, сказал Шеа.

— А почему не твою?

— Я в своей почти не бываю.

— Два!

— Пожалуйста, скажи ему, что ты раздумал, — умоляла Нелл.

— Продано! — распорядитель стукнул молотком. — Следующий лот номер 53 леди и джентльмены, пара кастаньет из постановки «Кармен». Есть желающие объявить начальную цену?