Возлюби ближнего! - [76]

— Я тебя, голубушка, отпущу на недельку, — сказал директор. — А там, в Москве, осмотришься маленько и примешь решение. Приезжай. Место за тобой.

О своем плане поехать в Москву Регина сообщила Кореньеву как о деле давно решенном и не подлежащем обсуждению.

— Денег на дорогу я наберу, — сказала как бы между прочим Регина, — нам всего-то пару дней продержаться надо, а потом, когда завещание вскроют, они нам аванс переведут моментально. Значит, пока сто пятьдесят рублей нам хватит. Сто я получу за отработанное время, а там еще за переработку — рублей двадцать пять. Сюда же твою получку прибавим. Остановиться мы можем у первой жены нашего ударника Петьки Кривобоких. Она нам в случае необходимости свою комнату уступит по гостиничной цене, с бельем. Главное — не забыть, как приедем, в сберкассе книжку на тебя открыть. Тут расход небольшой — положим десять рублей. Без книжки нельзя — большие суммы банк наличными не выдает.

Регина говорила с такой убежденностью, что Кореньев хотя и не был уверен в столь огромной сумме наследства, тем не менее согласился, что поехать в Москву просто необходимо, а ударник Петя Кривобоких, наверное, прав: зазря, да еще через газету, искать наследников не будут!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

В отличие от Регины, Кореньев заявление об уходе подавать не собирался, а прибавил к выходным дням три полагающихся ему отгула за ночную работу и, испросив еще два дня, что в общей сложности составило неделю, решил, что этого срока для поездки в Москву вполне хватит. А при тех деньгах, что он получит в наследство, решил Кореньев, и обратно прокатиться в Дымск не трудно. Вот где настоящая жизнь будет! Прямо дух захватывает, как подумаешь! Хотя против теперешней работы он ничего не имеет. Он и сам не заметил, что вроде как втягиваться стал. Работа чистая, и время незаметно за ней проходит. И народ подобрался тактичный, — знают ведь, что тунеядцем был, и про то, что тонул, знают, а с вопросами никакими не пристают, по имени-отчеству называют… Премию даже подкинули…

— На тяжелую работу мне идти никакого расчета нет! — решительно заявил однажды Регине Кореньев. — Заплатим как следует — любую отметку в паспорте сделать могут.

— Ты что? — побледнела Регина. — На мошенничество пойти захотел? И не думай! Найдем тебе, Геночка, в Москве должность. В крайнем случае устрою тебя в оркестр куда-нибудь на тарелках звякать или, на худой конец, в ателье люди требуются. Приемщиком заказов. Но только чтобы честно.

За несколько дней до отъезда из Дымска Кореньев, вернувшись с работы, увидел на столе вазу с цветами и тарелки с закуской. Регина стояла у зеркала в новом светлом платье.

— Это по какому случаю? — испуганно спросил Кореньев. Накрытый стол напомнил ему о попойках, устраиваемых когда-то в этой же комнате.

— Я тебе еще вчера сказать собиралась, да забыла. Нас сегодня ждут в загсе. Я уже договорилась. Дворец бракосочетания — слишком пышно, да и возраст не тот. А в загсе теперь тоже очень мило. Можно даже в буфете шампанского выпить. Свидетелем будет Петька Кривобоких и наша уборщица тетя Нюша. Надень, пожалуйста, вот эту рубашку и галстук. Давно бы пора зарегистрироваться. А то получается как-то неудобно: имею мужа, а по паспорту — девица.

Кроме ударника Петьки и уборщицы тети Нюши оказалось еще двое гостей. Их Кореньев никак не ожидал увидеть.

Сразу же после появления очерка в «Дымской жизни» растроганная Регина захотела познакомиться с отважным спасителем Кореньева. Сделать это оказалось не так уж трудно, поскольку в нотариальной конторе работала одна из поклонниц эстрадного искусства.

Совсем недавно, после выступления в клубе работников умственного труда, к Регине подошла молодая женщина и представилась:

— Балановская Елизавета Антоновна. Мне очень понравился ваш номер, и я хочу поблагодарить вас за доставленное удовольствие.

Не избалованная похвалами, Регина даже прослезилась.

Оказалось, что им по пути, и дорогой, польщенная похвалой артистка, бегло упомянув о настойчивых просьбах целого ряда известных эстрадных ансамблей занять у них ведущее положение, слегка коснулась и своей личной жизни.

Разговор, начатый на улице, был продолжен в комнате у Елизаветы Антоновны, за чашкой кофе с печеньем сюпрэм, которое испекла по собственному рецепту хозяйка дома. Не остался в стороне и вопрос, неизменно возникающий в разговоре всех молодых женщин. О семейном положении Регины.

— У меня есть муж, но мы не зарегистрированы, — призналась Регина. И, желая быть откровенной до конца, не только назвала фамилию фактического супруга, но и чрезвычайно сжато рассказала биографию Кореньева.

— Так я его видела — видный такой, не очень, правда, разговорчивый, — деликатно заметила Елизавета Антоновна. — Он к нам в контору приходил… доверенность оформлял на имя…

— Не вспоминайте этого страшного типа, — театрально воскликнула Регина, — это все в прошлом… А Кореньев, действительно, видный мужчина… О нем, если помните, писали в газете…

— Да, — ставя новую вазу с печеньем и наливая кофе, подтвердила Елизавета Антоновна. — С ним несчастный случай был… Он упал в воду. Из реки его вытащил мой коллега, Лупцов Василий Георгиевич! Если б вы знали, какой это расчудеснейший человек!