— Сюда становитесь, пожалуйста, — командует девушка. — Вот так… говорите обыкновенно… А то у нас некоторые клиенты стараются не своим голосом говорить.
Гражданин тяжело вздыхает, потом достает из бокового кармана мелко исписанный лист бумаги, надевает очки и выжидательно смотрит на девушку.
— А ничего, что я с выражением буду читать? — косясь на микрофон, спрашивает посетитель. — Выдержит?
— Вполне.
— Тогда мне разгон нужен, без движения у меня ничего не получится.
— Ладно, двигайтесь, — разрешает девушка, — только очень далеко от микрофона не удаляйтесь. Готовы?
— Готов, — страдальчески закатывая глаза, тихо произносит гражданин и начинает читать свое письмо в микрофон бабьим плаксивым голосом:
— «Уважаемый гражданин верховный прокурор! В тот момент, когда вы слушаете мое говорящее письмо, я лично уже не говорю. Меня уже нет, поскольку я стал жертвой собственной принципиальности и погиб от руки пережитка капитализма, проживающего в доме номер три по Демидову переулку, под маской квартуполномоченного, в качестве гражданина Федосеева Александра Андреевича.
Это он во всем виноват, гражданин прокурор! Это он осуществил свой преступно-коварный план, неоднократно заявляя, что отомстит мне за якобы причиненные ему тяжелые моральные страдания на общую сумму два рубля девяносто четыре копейки, по счету за пользование газом, грозясь при этом физически меня уничтожить на базе ремонта квартирной канализации.
А за что было меня уничтожать? Что я такое сделал?
Я честный человек и с малых лет страдал облысением на нервной почве, и болею все последние пятнадцать лет, не щадя своих сил и здоровья. А в это самое время гражданин Федосеев систематически преследовал меня и окружал повседневными угрозами.
Видя все это, я неоднократно сигнализировал во многие организации, сигнализируя о своем неблагополучии и требуя привлечь к ответственности гражданина Федосеева.
Но все было напрасно. Никто никаких мер не принял, обзывая меня склочником, сутягой и клеветником. А какой я склочник, если с головы до ног являюсь принципиальным борцом за правду?
Надеюсь, что теперь, когда при попустительстве вышеуказанных организаций, учреждений и частных лиц Федосеев добился своего и свел со мною личные счеты посредством убийства, мой голос наконец будет услышан и я сумею убедиться, что справедливость восторжествовала.
А пока остаюсь в ожидании ответа, известный вам бывший помбух, ныне покойный — Василий Петрович Селиванов».
Последние слова гражданин говорит почти шепотом, часто шмыгает носом и настолько входит в роль, что даже смахивает самую настоящую слезу.
— Вот это розыгрыш! Вот это класс! — восторженно восклицает девушка и, глядя на изумленное лицо гражданина, разражается громким, заливистым смехом. Потом она так же внезапно замолкает и, прикладывая к глазам платок, говорит:
— Уморили вы меня, гражданин!.. Честное слово, уморили. Я уже с «Карнавальной ночи» так не смеялась.
— А по-моему, — сердито обрывает гражданин, — здесь ничего смешного нет. Я, к вашему сведению, сюда не шутки шутить пришел, а серьезный сигнал на пластинке зафиксировать… Молодая девушка, а чуткости и сознательности не имеете, — продолжает бурчать посетитель, сердито напяливая на себя целлофановую обертку и аккуратно укладывая письмо. Он уже хочет повернуться к двери, но передумывает.
— А что, если еще две копии заказать? А? Один экземпляр в газету, а другой — Федосееву на завод… В порядке параллельной сигнализации, как вы думаете?
— Это уже ваше дело, гражданин, — сухо ответила девушка. — Только копии мы не делаем. Если хотите дополнительные пластинки — наговаривайте снова.
— Снова так снова! — решительно заявляет гражданин и, кряхтя вытащив бумажник, то и дело озираясь по сторонам, медленно отсчитывает деньги.
