Возлюби ближнего! - [108]

Желая завершить неприятный разговор, Елена Максимовна спросила:

— Значит, по-вашему, Леонид Семенович, навестить в больнице сослуживца — это чужая забота? Не своя?

— Ну уж вы мне, уважаемая, мораль не читайте, — насупившись, замахал руками Гландырин. — Я воробей стреляный и на подобные вопросы предпочитаю не отвечать.

— Ваше дело, — сдержанно произнесла Будашевская. — Я просто так… в полемическом задоре… Извините…

— К чему же извиняться? — вспомнив про апельсины и торт, смягчился Леонид Семенович. — Это уж вы меня извините… Видно, после операции нервы сдавать стали…

Елена Максимовна засмеялась:

— По-моему, тут дело совсем не в нервах…

— А в чем же, по-вашему?

— Да не только по-моему… Все от завистливости вашей происходит, Леонид Семенович.

— Независтливых людей, — хмуро изрек Гландырин, — не бывает. Завидуют все. И малые и старые. Одни больше, другие меньше.

— Значит, и я вам завидую? — спросила Елена Максимовна.

Гландырин потер тыльной стороной левой руки свой плохо выбритый подбородок, что являлось признаком растерянности, и минуты две молчал. Ну что тут ответить? Скажешь, что она завидует, — спросит: «А с какой же стати мне вам завидовать?» И верно. Должность у нее повыше, муж работает, непьющий, специальность дай бог каждому — мастер по ремонту вычислительных машин, специалист высокой категории, дочка в институте учится и стихи сочиняет, а за это, говорят, тоже немалая деньга идет…

Но согласиться, что есть среди сослуживцев хотя бы один человек, устроенный по иному образцу, чем он сам, Леонид Семенович никак не мог. А может быть, все-таки есть такие «святые»? Возможно, не много их на земле, но все-таки водятся они, живут, никому и ничему не завидуя, а, наоборот, радуются чужому благополучию и даже без малейшей корысти, а то и себе в убыток готовы помогать совершенно постороннему человеку находить свое счастье.

Тут Гландырин заметил, что Елена Максимовна с тревогой смотрит на него, видимо ожидая продолжения начатого разговора.

— А что касается вас, — сказал наконец Гландырин, еще продолжая обдумывать ответ на заданный ему вопрос, — то, с одной стороны, понятно, вам мне завидовать вроде как и нет причины, но с другой стороны…

Елена Максимовна безнадежно махнула рукой.

— Ну и живите со своей точкой зрения, — сказала со вздохом Елена Максимовна и без всякой обиды, а скорее из чувства жалости протянула Гландырину руку. — Считайте, что никакого разговора у нас не было.

Когда на другой день Леонид Семенович, придя на работу, не торопясь натягивал поверх пиджачных рукавов выданные по колдоговору чехлы из черного сатина, в комнату, как всегда шумно, вбежал сборщик профсоюзных взносов Далилов.

— Товарищи! Сегодня после работы просьба остаться ровно на тридцать минут. Наш шеф собирается выступить с очень важным сообщением!

— Это о чем же сообщение? — продолжая замедленную процедуру очехления рукавов, спросил Гландырин.

— О чем будет докладывать шеф, — торопливо ответил Далилов, — мне неведомо. Знаю, что об очень важном… До скорой встречи в конференц-зале… С почтением любящий вас… Далилов Кы Эс…

— Трепло! — про себя ругнулся Гландырин. — Прыгает целыми днями по отделам, слывет за общественника, а сам уже на прошлой неделе второй кредит на цветной телевизор оформил… И откуда такие деньги у людей берутся?

После некоторого раздумья Гландырин решил, что собрание, по всей вероятности, будет посвящено распределению путевок в санатории.

Своими соображениями он поделился с некоторыми сотрудниками своего отдела, но те решительно отвергли это предположение: во-первых, никаких путевок в ближайшее время не предвидится, а во-вторых, подобные мероприятия проводит всегда не начальник управления, а кто-нибудь из месткома.

— Тогда не иначе как сокращение штатов намечается.

Мысль эту Гландырин не высказал вслух, а затаил, опасаясь, что она может быть истолкована как его личное опасение за свою собственную судьбу. А если так, то обязательно найдется кто-нибудь из сослуживцев, который пойдет куда следует и заявит, что не кто иной, как Гландырин, сомневаясь в своей служебной полноценности, разводит преждевременную панику и повсюду сеет нездоровые слухи по поводу якобы предстоящего сокращения штатов.

Тут наверняка его первого и сократят. И уже никакой местком ему помогать не будет… Что им до этого Гландырина? Человек он, скажут, не коллективный, от общественных поручений отказывается, от газетной подписки увиливает, все на свой аппендицит ссылается, а аппендицит-то у него давно в больнице аннулировали.

— Уволят меня, — твердо решил Гландырин, но тут же успокоился. — Пусть только попробуют… я их тогда по судам затаскаю… В первую очередь сократить должны тех, кто сверх штата зачислен. Того же Далилова… Он по ведомости инспектором отдела кадров числится, а выполняет обязанности экономиста…

До самого обеденного перерыва Леонид Семенович продолжал обдумывать кандидатуры, которые он может выдвинуть на сокращение в том случае, если попробуют тронуть его.

В общей сложности этих кандидатов набралось у Гландырина пятеро, не считая Далилова. От него пришлось отказаться, поскольку выяснилось, что у Далилова только за один год три благодарности в приказе. К тому же по отделу кадров он с прошлого года уже не числится и занимает должность согласно штатному расписанию.