Вожделеющее семя - [15]

— Никого нет.

— Ну и слава Гобу.

Последние слова Дерек произнес, капризно сюсюкая.

— Не нужно разыгрывать этот гомоспектакль передо мной, Дерек.

— Каждый хороший актер, — жеманно проговорил он, — начинает входить в роль, еще стоя за кулисами.

Он быстро чмокнул ее в левую щеку.

— До свидания, дорогая.

Вихляясь, Дерек прошел по коридору к лифту. Сатир заснул в нем до следующего раза. Когда только он будет, этот «раз»?

Глава 12

Все еще немного взволнованный, несмотря на еще два стаканчика алка, пропущенные в подвальчике недалеко от дома, Тристрам вошел в «Спёрджин-билдинг». В просторном вестибюле смеялись полицейские в серой форме. Они были даже здесь! Тристраму это не нравилось, совсем не нравилось. У дверей лифта толпились соседи Тристрама по сороковому этажу: Уэйс, Дартнелл, Виссер, миссис Хампер, Джек Финикс-младший, мисс Уоллис, мисс Райнинг, Артур Спрэгт, Фиппс, Уолкер-Мередит, Фред Хэмп и восьмидесятилетний мистер Этроул.

47 — 46–45 — загорались желтые квадратики указателя этажей.

— Я сейчас видел нечто ужасное, — сказал Тристрам престарелому мистеру Этроулу.

— А? — переспросил старик.

38 — 37–36.

— Принято специальное постановление о чрезвычайных мерах, — сообщил Фиппс, работавший в Министерстве труда. — Им всем приказано вернуться на работу.

Джек Финикс-младший зевнул. Впервые Тристрам заметил, что на скулах у него растут черные волосы. 22–21 — 20–19.

— Полиция в доках, — заговорил Дартнелл. — Только так и можно обращаться с этими ублюдками. Шайка бандитов! Это можно было сделать много лет назад.

Он с одобрением посмотрел на одетых в серое полицейских с легкими карабинами в руках, носивших, словно траур по эпохе пелагианства, черные галстуки.

12 — 11–10.

Тристрам представил себе, как он бьет по смазливому жирному лицу какого-нибудь гомо или Кастро.

3-2 — 1..

И вдруг он увидел лицо — не смазливое и не жирное. Он увидел своего брата Дерека. Оба с удивлением уставились друг на друга.

— Гоб знает, что такое! Ты что здесь делаешь? — вырвалось у Тристрама.

— О, Тристрам! — засюсюкал Дерек с фальшивым участием.

— Это ты?!

— Да, я. Ты меня искал или как?

— Конечно, тебя, дорогой мой. Чтобы сказать тебе, как ужасно я огорчен. Бедный, бедный мальчик!

Кабина лифта быстро заполнялась.

— Это что, принесение официальных соболезнований? Я всегда думал, что твой департамент только радуется смертям,

— озадаченно нахмурился Тристрам.

— Я здесь как твой брат, а не как чиновник Министерства бесплодия, — чопорно произнес Дерек. — Я пришел затем, чтобы выразить тебе свое… — он чуть не сказал «сочувствие», но вовремя понял, что это прозвучало бы цинично, — чтобы навестить брата. Я видел твою… жену (короткая, пауза перед словом, неестественно выделившая его, придала слову неприличный оттенок), и она сказала мне, что ты еще на работе, поэтому я… Ну что тут говорить: я ужасно, ужасно огорчен. Мы должны встретиться и посидеть как-нибудь вечерком, — сказал он, переходя к прощанию. — Поужинать или еще что-нибудь… Ну а сейчас я должен лететь. У меня назначена встреча с Министром.

И Дерек удалился, виляя задом.

Тристрам, все еще хмурясь, втиснулся в лифт между Спрэггом и мисс Уоллис.

«Что же это происходит?» Дверь кабины закрылась, лифт пошел вверх. Мисс Уоллис, бледная толстуха с блестящим от пота носом, дышала на Тристрама запахом пюре из сушеного картофеля.

«С чего это Дерек удостоил нас своим посещением?» Братья не любили друг друга, и не только потому, что Государство поощряло неприязнь между родственниками в качестве элемента политики дискредитации самого понятия семьи. В их семье дети всегда завидовали Тристраму, любимчику отца, потому что ему было доступно то, что не было доступно им: тепленькое местечко рядом с отцом в его постели воскресным утром, срезанная верхушка от яйца, которое отцу подавали на завтрак, лучшие игрушки под Новый год… Второй брат и сестра только пожимали плечами, но не таков был Дерек. Тот выражал свою ревность ударами исподтишка, оговорами, пачкал грязью выходной комбинезон Тристрама, ломал его игрушки. В юности братьев окончательно развели сексуальная инверсия Дерека и неприкрытое отвращение к ней Тристрама. В дальнейшем, несмотря на менее основательное, чем у брата, образование, Дерек преуспел в жизни гораздо более его. Отсюда вспышки зависти с одной стороны и задранный нос — с другой.

«Так какое же мерзкое дело привело его сюда сегодня?» — Тристрам как-то бессознательно связывал визит Дерека с новым режимом, с началом Интерфазы. Может быть, они — Джослин и Министерство бесплодия — уже успели созвониться и обыскали его квартиру, пытались найти конспекты еретических лекций, может быть, допрашивали жену, задавали ей вопросы по поводу его отношения к Политике Регулирования Населения… Чувствуя непроизвольный страх, Тристрам постарался припомнить, что было «такого» в прочитанных им лекциях: иронический панегирик мормонам в штате Юта, красноречивое отступление по поводу «Золоченого Сука» (запрещенного чтения), возможные насмешки над гомоиерархией после очередного особенно плохого школьного обеда…

«Самое паршивое, что я ушел из школы без разрешения именно сегодня», — вертелось у него в голове. Но к тому времени, когда лифт достиг сорокового этажа, спиртное ударило в голову, и Тристрам почувствовал себя гораздо храбрее. Алк кричал: «Пошли они все к чёрту!» Тристрам приблизился к своей квартире, постоял перед дверью, стирая в душе рефлективное ожидание приветственного детского крика, и только потом вошел внутрь.