Вожделение бездны - [61]

…Когда гости, громко выражая крайне противоречивые чувства, уехали, главный редактор подошёл к ведущему и расцеловал его, а персонал студии выставил уйму продуктов питания и выпивания. Анжелика, слабо улыбаясь, пыталась что-то спросить, но вопрос не получался.

- Деточка, ты видела когда-нибудь такое кино? - помог ей Кутузов.

Девушка помотала головой, опять переставая верить в четвёртый номер. Такого не бывает, хотела сказать она - и не смогла: было же. А если бы деточке чудом

привелось очутиться в салоне "бентли", уносившего некогда дружную семью прочь от

кабельной студии, она увидела бы, как вице-президент могучего банка "Ё", отрясая с плеч перьевые остатки, рыщет в поисках своих любимых сигар, хлопает по

карманам и, нащупав коробкоподобный предмет, изумлённо извлекает на свет откуда-то взявшуюся Библию с закладкой, машинально раскрывает книгу и читает отчёркнутое

зелёным:

"Об Иосифе сказал: да благословит Господь землю его вожделенными дарами неба, росой и дарами бездны, лежащей внизу, Вожделенными плодами от солнца и вожделенными произведениями луны, Превосходнейшими произведениями гор древних и вожделенными дарами холмов вечных, И вожделенными дарами земли и того, что наполняет ее. Благословение Явившегося в терновом кусте да приидет на главу Иосифа и на темя наилучшего из братьев своих"

(Второзаконие 33:13-16).

Не поняв ни слова, кроме "на темя наилучшего", господин Нифагов затравленно смотрит на свою госпожу, опустившую тонированное стекло и сосредоточенно выбрасывающую в окно сигары мужа, по одной на каждые сто метров убегающего полотна столичной магистрали.

Глава 38

И велика лесина, да обухом бить её. Пора, что железо: куй, поколе кипит! Пей, кума, да не пропей ума! Говори, да не заговаривайся! Погоди, пусть прояснится; вишь заволокло!

Я пугала мальчишку, но Васька принял всерьёз. А что я, собственно, сказала ему? Что жива и пугает укоренённостью иллюзия, что культурный рост индивидуума укрепляет его морально; что пропитанная красотой личность не способна, а

непропитанная способна причинить боль и вред. Изогнутое из Достоевского, который не думал так, как его поняли. Его не поняли. Простая культурная пропитка просто укрепляет гордыню, и ничего больше не происходит.

Так же крепка иллюзия об уме, школах, иных видах накопления осведомлённости. Просветители спят по могилам, а их манифестации живут и побеждают, соблазняя малых сих то тем, то этим.

Не буду лукавить, и меня в юности посещали помянутые иллюзии. Они ходкие, лестные, любкие. Завораживают. Прирост осведомлённости удивительно легко

предъявить, а за ним, вроде бы по умолчанию, можно не предъявлять никакой морали

- она подразумевается.

Если вам кажется, что вышесказанное банально, не спешите миловать. Мне не до шуток: мне вот-вот выходить на работу из отпуска.

Прекрати, перестань, люди уже смеются, близко не подходят, руку не подают, им

этого не надо, у каждого своё небо в своих алмазах. А ты, переходя улицу, всё-таки разглядываешь прохожих и прикидываешь: какие песни-басни-байки подойдут вон той кофте-свитеру-майке-джинсам-туфлям-унтам? Чем их развлечь и обогатить? Ты плачешь от своей бессмысленной заботы о равнодушных, но ты по горло увязла в метонимизованном пространстве города.

Мы нужны друг другу на мгновение узнавания. А вдруг оно тоже иллюзия?.. В вашей головной коробке - другое, не моё, и невозможно привыкнуть, и мозги у нас - в маленькую серую клеточку, говорил Пуаро.

Лучше молчать, но ты уже работаешь на радио, а там платят за речь.

Пассажи горечи и злости входят в привычку, и ты думаешь: ну что тебе в этом

странном занятии? Действительно нелепо: бежишь на работу, как на первое свидание, садишься на стул вовремя, примерная воспитанная девочка, послушная железу

дисциплины, и смотришь на красную лампочку "Эфир!", как щенок на сахарную кость, набрав лучших молекул дыхательного воздуха, чтобы немедленно превратить их в лучшие на свете слова! Как только загорится вожделенная красная лампочка.

Собакопавловский бес попутал тебя, сама оторваться не можешь и другим жить мешаешь, методично приучая к этой заразе практикантов, студентов и прочих подвернувшихся.

Если честно разобраться в природе радиокуража и огласить, - радиоколлеги перестанут здороваться. Впрочем, и так перестанут, ибо я теряю квалификацию. Я скоро стану неинтересной, потому что меня наконец напугали. Казалось бы - чем? Анонимками? Какое редкое на Москве явление! Сокращением зарплаты? Не будем гневить Бога. Отсутствием единомыслия? С кем? А оно мне требовалось? Группа слушателей возымела отличные от моих взгляды на природу и практику патриотизма? Естественно! это любовь! а она ведь у каждого своя, как правда.

Их беду я понимаю: трудно любить родину, когда любить никто не призывает - ни

зарядкой с утра, ни пионерской зорькой, ни пятилетним планом. Что это за любовь, к которой тебя не зовут? Прямо-таки свободная любовь какая-то получается, не правда ли? На грани разврата или даже за гранью.

Лесть, не льющаяся из репродуктора, - это плохо, и ухо народа недовольно. Радио должно изысканно ласкать ухо, и тогда оно радо и согласно не чесаться.