Вождь из сумерек - [9]

— Примерно так. — Неохотно отозвался Стас.

— Так, может, не следовало удаляться от этой злополучной полыхающей горы? Дождались бы ремонтников… и обратно.

— Вряд ли. Система самовосстанавливающаяся. Иначе мы и в самом деле могли уйти обратно. А ворота за нами захлопнулись быстрей, чем Толян ноги оттуда успел выдернуть. К тому же неизвестно, как бы отнеслись к Толянову хулиганству, означенные тобой, «ремонтники». И закончим на этом. Речь о другом.

— Пацаны, кончай ботву тереть. Жрать охота! — Взмолился Толян, окончательно обалдевший от, свалившейся на его бедную голову, всякой всячины.

— Толян прав. Еще сутки и мы протянем ноги. Судя по обилию цветов, где — то недалеко должна быть река. А река в любом случае, это люди.

— А как же крепость? — Леха хватил себя ладонью по лбу. — Ведь откуда — то появился этот самый марьяж Толяна?

— Леха, спроси что-нибудь полегче. Крепость может, была, а может, будет. Может здесь, а может за тридевять земель. Но, во всяком случае, коснись это меня, я бы тоже ее поставил на этом месте. Или сдвинул ее чуть глубже.

Леха удивленно поднял брови, но с вопросом опоздал. Стас поднялся, бросил хмурый взгляд на чернеющее за спиной огромное пятно в огненных всполохах, сплюнул и зашагал прочь.

— Стас, зажигалку верни. — Скромно напомнил он.

— Пользоваться будем одной. Спичек нет. А сколько дней нам придется болтаться неприкаянными по этой земле, неизвестно. Беречь надо. И патроны тоже. Наше счастье, если парадокс Толяна и в самом деле существует. Кстати, часы снова заработали. Солнце в зените, можешь поставить на 12.

Глава 3

Шли еще три часа, пока не вымотались окончательно. Трудней всего приходилось Толяну. По круглому лицу пот в три ручья. Спортивная куртка потемнела от пота. Но держался молодцом. Леха несколько раз пытался избавиться от своего бронника, но поймав на себе строгий предупреждающий взгляд Стаса, скоро оставил эти попытки. Легче всего было Стасу. Сухой, поджарый, он шагал и шагал, казалось, совсем не зная усталости, лишь изредка бросая внимательные взгляды на товарищей по несчастью.

— Потерпите немного. — Наконец, приостанавливаясь, сказал он. — Вон, видите, зеленая полоска. Я так понимаю, что это лес. Там и остановимся.

Толян тяжело вздохнул, но деваться было не куда, и поплелся дальше. Леха понимающе кивнул головой и пожал плечами. Терпеть, так терпеть, понял Стас и повернулся к Толяну. Как бы не раскис. Сыроват мальчик.

Лес, приближаясь, медленно вырастал перед их глазами.

Вдруг Стас остановился, замер и поднял руку.

— Ложись! — Шепотом скомандовал он и бесшумно повалился в траву. — Толян, дай мне свою пушку. Да, не бойся. Верну. Там козы,… а с моим «Макаровым» на охоту не ходят.

Толян безропотно вложил в его руку свой пистолет и Стас ужом ввинтился в густую траву.

«Ловок, дьявол! — С завистью подумал Леха. — Работает, как пластун. Вот что значит, горячие точки»

Биография Стаса была мутная. Знали о нем только то, что он сам говорил. А говорил он мало. Пожалуй, если кто-то и знал о нем больше, так это милицейские кадровики. Но эти ребята не из разговорчивых. Но горячие точки были. Это точно. Еще во время стажировки слышал, что Стас перешел в опера из областного спецназа после ранения. А, может, и не из областного.… Так говорили.

Хлопнул выстрел и сразу же еще один. Метрах в ста от них из травы показался Стас. Постоял, взмахнул рукой, подзывая их к себе.

Бежали, запинаясь о густую траву, торопясь быстрее взглянуть на охотничью добычу. Стас встретил их растерянным взглядом.

— Вот не задача. А чем мы его разделывать будем? — Указал он на козленка. — У меня ножа нет.

Глотая слюну, Толян запустил руку в карман и спустя мгновение подал складной нож в нарядных накладках.

Стас взял нож, вернул ему «ТТ» и негромко распорядился.

— Тащи его к опушке. А ты, Леха, займись костром. За мной охотничье жаркое. Правда, без соли. Но, по слухам, соль употреблять вредно. Считайте, что сели на бессолевую диету.

Через час на опушке пылал костер, а в воздухе стоял густой ароматный запах печеного мяса. Не мудрствуя лукаво, Стас запек его на импровизированном вертеле, распластал ножом на огромные куски под нетерпеливые взгляды Лехи и Толяна, и выложил на широкие листы лопуха. А может и не лопуха. Их желудки уже не стонали, а слезно выли и по этому ботанические тонкости оставили без внимания.

Ели жадно, глотая слюну и пьянящий сок, слизывая жир и кровь с ладоней, чавкая и сопя от наслаждения.

— А знаешь, Стас, что-то в этом средневековье есть. Мне, кажется, я начал понимать этих поганых феодалов, которые так отчаянно цеплялись за свое темное прошлое. — Леха, урча от восторга, вгрызся крепкими зубами в кость, сдирая с нее последние кусочки мяса. — И понял бы их еще лучше, если бы на месте этого жалкого козленка оказалась его родная мамаша.

— А против папаши у тебя есть, какие то возражения? — Усмехнулся Стас.

— Признаюсь, к папе отношусь с подозрением по этическим мотивам. — Леха брезгливо искривил губы и с отвращением передернул плечами.

— И по каким же? — На абсолютно человеческим наречии, делая судорожное глотательное движение, изумился Толян.