Вождь гверильясов - [20]

Чувство, овладевшее мною при виде этого письма, нельзя назвать простым любопытством. Конечно, ознакомиться с перепискою такого важного, хотя и не внушавшего мне уважения человека, каким был диктатор Мексики, казалось весьма заманчивым. Но гораздо больше волновали меня надежды на то, что таинственный конверт заключает в себе какое-нибудь донесение, могущее принести пользу американскому главнокомандующему.

Совесть нисколько не мучила меня. Письмо было уже распечатано. Впрочем, если бы оно даже и не было распечатано, я вскрыл бы его без колебаний. Мне казалось смешным проявлять какую бы то ни было деликатность по отношению к человеку, который, по моему глубокому убеждению, являлся не только врагом Америки, но и всего человечества.

Вынув из конверта четвертушку бумаги, написанную в достаточной мере скверным почерком, я прочитал следующее:

"Высокоуважаемый сеньор!

Молодая девушка исчезла из нашего лагеря. По всей вероятности, это дело рук ее брата. Предложение, переданное мною от имени вашего превосходительства, красотка выслушала чрезвычайно благосклонно. Я сделаю все возможное. В ближайшем будущем она будет спать в палатке вашего превосходительства.

Это так же верно, как и то, что меня зовут

Рамоном Райасом".

Чтение этого возмутительного письма окончательно разогнало мой сон. Мне стало ясно, о ком идет речь. Красотка, о которой писал Райас, была Долорес Вергара.

Разумеется, среди девушек, сопровождавших мексиканскую армию, нашлись бы и другие красотки, имеющие братьев. Но недавнее исчезновение избранницы Санта-Анны из лагеря красноречиво свидетельствовало, что это была именно Лола.

Более, чем всякая другая девушка, она могла возбудить в мексиканском тиране чувственное желание, - конечно, это было только сластолюбие, об удовлетворении которого так заботился сводник Райас.

Я удивился не столько содержанию обнаруженного мною письма, сколько обстоятельствам, благодаря которым я нашел его и разобрался в его смысле.

Характер Санта-Анны, хорошо известный всем, вполне соответствовал тому впечатлению, которое создавало письмо его корреспондента. Это был необыкновенно чувственный человек, насчитывавший в своем прошлом не меньше любовных приключений, чем политических интриг. Добрую половину досугов он посвящал местным Далилам. А в подобного рода женщинах его родина не испытывала недостатка.

Даже потеря ноги - следствие раны, полученной при Веракрусе - не излечила его от таких наклонностей. Со времени знаменитой осады прошло десять лет, а он оставался все таким же легкомысленным. Но с приближением старости ему приходилось все чаще и чаще прибегать к помощи различных негодяев.

Обычно он действовал путем подкупа. Многие молодые офицеры были обязаны своими эполетами исключительно красоте своих сестер.

Таков был дон Антонио Лопес де Санта-Анна, диктатор и генералиссимус Мексики.

Имея о нем некоторое представление, я не особенно удивился содержанию прочитанного мною "конфиденциального" письма. Если бы моя собственная совесть была чиста, я, по всей вероятности, дал бы волю охватившему меня негодованию. Но ведь и мои намерения относительно сестры Калроса не отличались безупречностью. Вследствие этого я не чувствовал себя вправе бесповоротно осуждать кого бы то ни было.

Я с трудом представлял себе человека, который встретившись с Лолой, остался бы равнодушен к ее красоте и не пожелал бы стать ее мужем или любовником. Будучи женат, Эль-Кайо не мог предложить ей руку и сердце. Но, занимая высокое положение в обществе и обладая большой властью, он, разумеется, имел все основания рассчитывать стать любовником Лолы.

Со стыдом признаюсь, что все это мало удивило меня и что негодование, овладевшее мною, относилось не столько к намерениям Санта-Анны, сколько к тому способу, при помощи которого он хотел осуществить их. Негодование это было вызвано в равной степени и старым сластолюбцем, и его клевретом.

- Презренные негодяи! - невольно воскликнул я, комкая письмо в руках. Какая низость! И этот отвратительный Райас уверял Лолу в своей любви, предлагая ей выйти за него замуж! Впрочем, он, наверное, и в самом деле не прочь жениться. Ведь таким образом он получит двойную плату за свои труды. Подлец! Трудно допустить даже, что такие люди живут на свете!

Я ходил взад и вперед по палатке, то разражаясь громкими проклятиями, то предаваясь мрачным размышлениям.

Кроме отвращения к диктатору и его помощнику, меня волновало другое, более мучительное чувство. Какое основание имел Райас утверждать, что "красотка" благосклонно выслушала предложение, сделанное им "от имени его превосходительства?" Характер этого предложения был совершенно очевиден.

Несмотря на то, что я ни в какой мере не доверял дону Рамону, в душу мою закрались подозрения, а вместе с ними и тоска.

Эти подозрения были вызваны не самой Лолой - я еще слишком мало знал ее, а некоторым знакомством с другими девушками из племени харочо. Трудно было допустить, чтобы под знойным небом Тиерры-Калиенте такая очаровательная и пылкая девушка могла жить без любви.

В том, что она пользуется успехом, я не сомневался. Я не сомневался и в том, что поклонников у нее легион. Неужели же ни один из них не внушил ей страсти? После двенадцатилетнего возраста сердце ее соотечественниц редко остается свободным. А Лоле, по всей вероятности, было уже лет шестнадцать.