Воздушный штрафбат - [94]

Но англичанин, не стреляя, с ревом прошел над самой его головой и повернул к родному берегу. На прощание, поднимаясь все выше, он покачал немцу крыльями.

Если бы не загадочный визит вражеского «спитфайера» Макс сгорел бы в собственном самолете. Когда он с трудом выбрался из своего «эмиля»,[123] самолет охватило пламя. А через несколько минут взорвались баки и боеприпасы. В душе Хана шевельнулось чувство жалости к погибшему боевому другу, на борту которого красовался его фамильный герб в виде треугольного щита с черным рыцарем, скачущим по золотому полю и девизом «Vae victis» — «Горе побежденным». Это был первый истребитель, который он потерял. Хотя Хан взял себе в качестве бортового номера вызывающую суеверный страх у большинства немцев цифру «13», верный «эмиль» ни разу его не подвел. Вот и сегодня с серьезными повреждениями дотянул до берега. «Крылатый рыцарский конь» заслужил великолепный погребальный костер. Словно прощальный салют, в небо взлетали красные, зеленые, желтые ракеты. Так взрывались различные боеприпасы. Фейерверк получился удивительно красивый…

Жители небольшого рыбачьего поселка смотрели на явившегося со стороны моря одинокого немца в спасательном жилете и парашютной сумкой в руках по-разному: многие с нескрываемым недоброжелательством, а кто-то и с любопытством. Впрочем, нелюбовь французов к оккупантам не помешала первому же аборигену, к которому Хан обратился с вопросом: «Где тут можно найти телефон?», проводить немца до конторы местного полицейского.

Сообщив о себе в часть, Макс почувствовал, что едва стоит на ногах от усталости и очень хочет есть. От пережитого напряжения у него дрожали конечности. Местный полицейский оказался добрым малым: вначале он перевязал незваному гостю разбитую голову, а затем любезно предложил ему кусок домашнего сыра, деревенский хлеб и стакан молока. Хотя, скорее всего, этот жандарм тоже в душе не любил «бошей».[124]

За несколько месяцев службы во Франции Хан имел возможность неоднократно убедиться, что местные чиновники легко переступают через свои патриотические чувства, когда Дело касается их служебного положения. Впрочем, дело действительно могло быть в обыкновенной человеческой доброте француза. Ведь перед ним был окровавленный, смертельно уставший человек, явно побывавший в жестокой переделке где-то там — далеко в море. За это-то добродушие, незлопамятный нрав Хан и любил французов и все французское. После победы он планировал обосноваться где-нибудь в этих местах…

* * *

Приехавший за Ханом на «Опеле» офицер имел строгий приказ командования как можно быстрее доставить совершившего аварийную посадку летчика в госпиталь люфтваффе.

— Нет, дружище, — весело ответил обер-лейтенанту Макс, — у меня на ближайший вечер другие планы.

В итоге они отправились в портовый Сент-Незер[125] — в госпиталь Кригсмарине.[126] Некоторое время назад Хан с делегацией люфтваффе побывал в гостях у подводников. Там он приметил очень миловидную маринехельферин.[127] Она совсем не была похожа на растиражированный геббельсовской пропагандой плакатный образ образцовой арийской женщины со скандинавскими чертами лица, большой грудью и широким тазом, «оптимально приспособленным для деторождения».

Заинтересовавшая его медсестра была изящной шатенкой — девушкой-подростком. Такой тип женщин очень нравился Хану.

Как и подобает истинному истребителю, Макс немедленно начал действовать: для начала навел справки о симпатичной девушке. Выяснилось, что она сестра милосердия и направлена на службу во Францию по линии Германского Красного Креста. Обычно молоденькие медсестры прибывали из Фатерлянда[128] с направлениями Союза германских девушек.[129] Вне службы за ними строго следили специальные воспитательницы. А значит, начинать роман с классических букетов и приглашений на увеселительные прогулки было нельзя. Атаковать такую «цель» по шаблону — означало почти наверняка нарваться на холодный отказ.

Заметив, что заинтересовавшая его девушка напряженно следит за поединками боксеров, сошедшихся в матчевой встрече сборных команд Люфтваффе и Кригсмарине, Макс понял, что ему предоставляется удобный случай обратить на себя внимание. Один из боксеров команды летчиков как раз заболел, и на удачу он должен был выступать именно в той весовой категории, к которой принадлежал Хан. Макс уговорил тренера сборной доверить ему место в основном составе.

Молодой мужчина одним прыжком перескочил через канаты на ринг и заплясал в своем углу, исподволь наблюдая за той, ради которой решился рискнуть собственной челюстью. Его противником оказался здоровенный маат[130] довольно угрюмого вида. Хан неплохо знал такую породу парней с минимумом интеллекта в глазах и телосложением молотобойцев. Словно танк с мощной лобовой броней и сильной пушкой, они подавляли противников своей первобытной могучей энергетикой. Но ведь у любого танка немало уязвимых мест…

Перед началом боя тренер шепнул Максу, что есть информация, будто у моряка травмировано правое плечо, и что, мол, не по-спортивному будет умышленно задевать его. Но Макс наплевал на совет. С какой стати он должен был щадить этого мужика с пудовыми кулачищами?! В течение первого раунда Хан несколько раз наносил короткие и незаметные для рефери и боковых судей удары в уязвимую часть тела противника. Это происходило, когда боксеры сходились в ближнем бою. После каждого такого «тайного» тычка моряк кривился, иногда сдавленно охал. Макс видел, как расширяются его зрачки от сильной боли. К концу боя правая рука противника, вместо того чтобы прикрывать челюсть, безвольно висела У пояса. И все-таки до перерыва Хану так и не представилась возможность реализовать свое преимущество.