Воздушный штрафбат - [86]

— Сразу видно, наш человек — «испанец»! — засмеялся артиллерист.

По дороге танкист и в самом деле заметно протрезвел и быстро перестал быть обузой своим спутникам. Новым товарищам он представился по фамилии Смирнов.

* * *

Это была прекрасная прогулка. Уже на Красной площади москвичи окружили группу военных с новенькими орденами на парадных френчах, стали задавать вопросы. Награды в то время были большой редкостью. А практически все участники боев в Испании имели «Красное Знамя» или «Красную Звезду». Один из спутников Бориса, тоже летчик, только бомбардировочной авиации, должен был скоро вместе с Нефедовым получать из рук Калинина Золотую Звезду Героя Советского Союза. Пока же на груди Бориса красовался загадочный иностранный орден. Еще в мадридском госпитале Борис получил из рук командующего авиацией Испанской Республики Игнасо Идальго де Сиснероса высшую награду республиканцев — орден «Лавры Мадрида».

Столь повышенное внимание со стороны незнакомых людей немного смущало Нефедова. Но он приветливо и насколько возможно искренне отвечал на обращенные к нему многочисленные вопросы. Бориса удивляло, что людей интересует не только, что за орден красуется на его груди и за какой подвиг он его получил. Случайные прохожие хотели знать, что он за человек и чем живет. Такие как Нефедов — молодые «сталинские соколы», успевшие в свои 25 лет уже понюхать пороху, автоматически становились для народа кумирами и образцами для подражания. Борис видел, как внимательно слушают его даже убеленные сединами мудрецы, будто он знал про жизнь нечто такое, чего не ведают они. Это была высокая честь, и она ко многому обязывала. Молодой летчик высказывал свое мнение, когда его спрашивали: «Будет ли война и с кем?»; убеждал собеседников, что Красная армия достаточно сильна, чтобы дать отпор любому агрессору. Но при этом активно не соглашался с горластым умником в интеллигентской шляпе, который пытался убедить всех, что войны нам бояться нечего, так как мировой пролетариат сразу ударит в спину собственным буржуям и поможет СССР одержать быструю победу на чужой территории.

— На братский пролетариат, конечно, надеяться можно, — говорил Борис. — Только надо понимать, что одетый в форму вражеской армии рабочий и крестьянин — человек подневольный, часто одурманенный своей пропагандой. Чтобы немецкий или английский солдат повернул штык против своих капиталистов, он вначале должен увидеть, что Красная армия сильна.

Разгоряченный спором Борис не сразу обратил внимание на двух девушек, которые уже минут пять как стояли рядом. Одна из них попросила, чтобы товарищ летчик расписался в их с подругой школьных дневниках. Молодой мужчина немного смутился. У него было такое странное ощущение, будто его по ошибке принимают за кого-то другого. Прямо между пятерками и домашними заданиями Борис написал химическим карандашом теплые напутствия юным выпускницам.

«Как странно — думал при этом Борис, — кажется, только вчера я, как эти девушки, учился в школе и мечтал взять автограф у какого-нибудь известного летчика, полярника. А теперь вот сам оказался на месте кумира. Уж не сон ли это?»

* * *

Конфликт с майором возник внезапно. Это случилось в бывшем торгсиновском[119] ресторане «Метрополь». Какое-то время все шло нормально до тех пор, пока Борис не пригласил на танец эффектную блондинку.

Хотя мысли об Ольге не давали Нефедову покоя, он вел себя так, будто все идет великолепно — пил, балагурил, танцевал. Нельзя было позволить себе расклеиться, стать слабым. Даже на войне, после тяжелых дневных боев и гибели товарищей, Нефедов обязательно шел на танцы — всем чертям назло!

Его партнерша неплохо танцевала, а ее спутник — сухенький старичок не возражал, что молодой летчик развлекает его спутницу, пока он пьет коньяк и закусывает. Несколько танцев подряд Борис импровизировал на тему танго и своего любимого фокстрота. Так как ресторан имел статус интуристовского, здесь играл отличный джаз.

Когда после третьего танца Борис проводил даму и вернулся за свой столик, майор-танкист фамильярно похлопал его по плечу:

— Умеете вы, летуны, устраиваться с комфортом! Пока мы на позициях грязь месили и сутками из танка не вылезали, вы слетаете на часок, а потом всю ночь танцуете «горизонтальное танго» со шлюхами в борделях Мадрида и Барселоны. Не война, а заграничное турне за государственный счет! И за такую увеселительную прогулку вам еще ордена вешают.

За столом наступила тишина. Все были поражены дикой выходкой майора. Никто не ожидал подобного свинского высказывания от своего брата-фронтовика. После минутного замешательства один из товарищей Нефедова схватил завистливого мерзавца за грудки и рывком поднял его со стула. Головы посетителей разом повернулись на звон бьющейся посуды и гневный голос летчика:

— Ну ты, падаль, выбирай выражения! Сейчас я тебе морду таранить буду.

— Не надо, Серега, — остановил товарища Нефедов, — не марай руки об эту мразь.

Выпущенный летчиком майор плюхнулся на стул, оправил на себе задравшийся мундир. После чего наклонился к самому лицу Нефедова и, обдавая его ядреным перегаром, тихо, чтобы не слышали соседи по столу, насмешливо сообщил: