Воздушный мост - [62]
"Молодец! Орел!" - кричу во все горло...
Пока кричал, он куда-то исчез. Я туда-сюда головой верчу - не вижу: пропал парень. Вдруг над самой моей головой просвистел самолет. Мотор у него, видно, не работал. Скользнул за лесок и там сел. Я было туда лошаденку завернул, а немецкие истребители тут как тут. Туда же нацелились, за лесок, и уже бьют из пушек и пулеметов, видать, по нашему подбитому соколу. Три раза они возвращались и стреляли, а потом улетели. Я поскорее погнал за лесок. Гоню, а сам бога молю - только бы летчик живым остался. Нашел его недалеко от самолета. Гляжу, лежит недвижимый, меховой комбинезон пулями и осколками продырявлен. Аж сердце захолонуло - погиб парень. Наклонился над ним, слышу - дышит, а потом и глаза открыл. Затащил я его на сани и что есть духу в лес. Неровен час, думаю, опять германцы прилетят. Погоняю лошаденку, а сам все на летчика смотрю - живого места на нем нет. Думаю - не довезу. Но вот довез. Теперь вам, врачам, его спасать...
В тот день 17 декабря у капитана Петра Андреевича Пилютова был день рождения. Ему исполнилось тридцать пять лет. Товарищи еще с утра поздравили именинника. Намекнули, мол, такое событие надо бы отметить.
- За этим дело не станет, - добродушно ответил капитан. - Вот пару раз слетаем с ПС-84 в Ленинград, вечерком за ужином и отметим...
До Ленинграда девятка ПС-84 долетела без приключений, благополучно приземлилась на Комендантском аэродроме. За ними произвели посадку и наши "ястребки".
Когда транспортные самолеты разгрузили, к ним стали подводить детей. Взглянул Пилютов на сгрудившихся около одного из самолетов маленьких пассажиров, укутанных до самых глаз в теплые платки и шарфы, и застыл от изумления: ничего подобного никогда не видел, хотя и не первый раз был в блокадном Ленинграде. Дети молчали. Летчик подошел поближе. Ребятишки потихоньку задвигались, зашевелились, окружили Пилютова. Еще бы! Перед ними был настоящий летчик, в шлеме с очками, в меховых унтах, обвешанный планшетами, оружием. Пилютов увидел на какой-то миг засветившиеся живым блеском и любопытством детские глазенки. Сердце защемило от боли за этих малышей. Они были очень истощены, двигались медленно, словно в полусне. Каждый знает, что дети, когда их много, обычно шумны, непоседливы, все время крутятся, возятся. А тут они стояли тихие, вялые, разговаривали вполголоса, и их широко открытые, с затаенной болью, печальные глаза смотрели на него с необыкновенной для детей серьезностью, доверием и надеждой. Пилютов даже забыл о сахаре, галетах, сухарях и хлебе, которыми перед вылетом в Ленинград набил свои карманы и планшет (так делали в те дни все летчики, вылетавшие в осажденный город). Лишь когда подошли его ведомые, он, словно опомнившись, стал раздавать ребятам еду. То же сделали и его товарищи. И тут произошло что-то непонятное. Изможденные голодом маленькие ленинградцы и не подумали сразу есть то, что дали им летчики. Они сложили все это в общую кучку на расстеленный девочкой белый платок. Потом мальчик и девочка постарше быстро и с удивительной точностью разделили продукты на всех поровну. Только тут летчики и сообразили, в чем дело, - даже эти маленькие граждане Ленинграда проявляли невиданную организацию и дисциплину, которые стали одним из правил жизни блокадного города. Продукты были разделены и розданы молча, без шума, споров и раздоров. И только ребячьи глаза выдавали нетерпение: они никак не могли оторваться от еды в ожидании своей доли...
Пилютов буквально замер от этой картины. У него перехватило дыхание. Он не в силах был смотреть на этих маленьких горюнов и, чтобы скрыть охватившие его чувства жалости и боли, резко повернулся и быстро зашагал к стоявшим поодаль летчикам ПС-84, которые тоже только что отошли от ребятишек.
- Невеселая картина! - сказал Пилютов, подходя к ним.
- Да, что и говорить! - отозвался один из пилотов ПС-84. - Мы почти каждый день видим подобные картины... Но к такому привыкнуть невозможно. Всякий раз сердце кровью обливается.
- Недавно комиссар рассказывал о случае, который произошел на борту одного корабля, - вспомнил бортмеханик. - Они в тот день тоже детей перевозили... Там так же было, как и у вас сейчас. Как обычно, уже в самолете члены экипажа собрали хлеб, сухари, галеты - все, что было у них из продуктов. Мы тоже перед вылетом оставляем для ленинградцев кое-что от ужинов и завтраков...
Так вот, собрали летчики продукты и раздали детям. Но те, как и у вас сегодня, есть их не стали, а сложили в одну кучку, и самая старшая девочка все это разделила на равные порции. Потом она стала раздавать их своим спутникам. Но вот у нее осталась последняя порция, на которую во все глаза смотрел самый маленький мальчик... Девочка, протянув ему эту последнюю порцию, поняла, что просчиталась. Огорченная случившимся, она стояла, опустив глаза, и чуть не плакала...
Мальчуган тоже почувствовал что-то неладное. Он вопросительно посмотрел на девочку и вдруг понял, что произошло.
- Ты забыла посчитать себя, да? - чуть слышно спросил он и тут же, отломив половину сухаря, отдал девочке. Та сразу воспрянула, подняла голову.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.