Воздушный казак Вердена - [13]

Полет экспедиции начался 15 августа 1909 года, да вот беда — потерпел неудачу еще в пути.

Неунывающий Попов поступает механиком в фирму «Ариэль», которая строит дирижабли и самолеты «райт». Шеф-пилот фирмы известный де Ламбер. Один раз он дал Попову провозной полет, а дальше тот пытается обучиться сам. Первый самостоятельный взлет закончился падением.

Набитые шишки научили осторожности, и дело пошло. Все это происходит в Канне, и уже в марте Николай Попов получает «Бреве» № 50, у Ефимова — № 31.

Теперь у России уже два дипломированных летчика!

Авиационные соревнования проводятся часто, и Попов, как только почувствовал, что аппарат ему послушен, еще до получения диплома азартно сражается за рекорды и добивается побед. Открываю петербургский журнал «Библиотека воздухоплавания» за 1910 год. Отчет о «митинге» в Каннах: «…Барату и Попов виртуозно летали на своих «райтах»; полет последнего над островами Лерэн поистине замечателен». Имя Попова среди призеров почти всех видов программы. Приз за максимальную высоту и путешествие Попов выигрывает единолично.

В конце отчета итог: «Сколько каждый авиатор выиграл: Попов — 15 600 франков…» Больше всех выигрывает и его механик, по условиям соревнований он получает тысячу франков. В это бурное время рекорды держатся недолго. Бельгийский авиатор Кине побил рекорд полета с пассажиром, принадлежавший Ефимову. Но и тут не обошлось без участия россиянина — его пассажиром был «В. А. Лебедев — начинающий русский авиатор… Сотрудник нашего журнала». Рядом их портреты.

В этом же номере я впервые увидел на фотографии Делагранжа. Сколько ни видел на снимках авиаторов — все они в кепках, Делагранж в широкополой шляпе, художник!

Радость встречи сменилась болью, когда прочитал о гибели известного автомобильного гонщика Леблона: «Человек, первым отложивший сто километров в час, был создан для управления аэропланом, и действительно в июле прошлого года он вступает в семью авиаторов. Вместе с Делагранжем он отправляется в Блекпуль, где совершает ряд великолепных полетов. После смерти авиатора Леблон оставляет за собой его аппарат… По трагическому совпадению он погиб на том самом аппарате, на котором нашел свою смерть Делагранж…» Так я узнаю и о смерти выдающегося летчика Делагранжа…

Дорого оплачивается стремление человека летать дальше, выше, быстрее. К первому мая 1912 года число жертв авиации достигает 140 человек, и среди них конструктор-летчик Эдуард Ньюпор.

Летчики знают, чем может обернуться полет, но, взлетая, никогда об этом не думают.

Даже спустя столько лет невыразимо приятно читать, как оценивали наших летчиков на заре авиации.

Апрель. Очередной митинг в Ницце. Газета «Пти нисуа»:

«Полеты этого дня.

Опять Ефимов!

Попов — пассажир!

Соотечественник Ефимова Николай Попов, герой перелета Ла-Напуль — острова Святой Маргариты и обратно, беспредельно счастлив был взять на себя роль пассажира. Он прежде всего набил карманы камнями, чтобы увеличить свой вес до семидесяти килограммов, предусмотренных правилами состязаний, и поместился в самолете позади Ефимова. При первом полете они достигли высоты, равной двадцати восьми метрам с половиной, при втором — лишь двадцати метрам, но обоими полетами они побили все рекорды, установленные до настоящего времени».

Всего два летчика у России, но их имена знает вся Европа. Впрочем, русские фамилии все чаще и чаще мелькают на страницах французских журналов и газет: обучаются полетам Уточкин, борец Заикин, адвокат Васильев, инженер Лебедев, Хиони, Костин, Сегно…

В Петербурге Первая международная авиационная неделя. «Попов, — отмечает пресса, — был единственным русским летуном и завоевал самое высокое признание соотечественников, хотя к концу состязаний разбились оба его самолета «райт».

В это же время Попов успел обучить поручика Руднева, ставшего первым русским военным летчиком.

Все шло прекрасно. Гатчинская школа пригласила Попова облетать купленный ею аэроплан «райт». 21 мая. Попов в воздухе. Заканчивая облет, самолет красиво снижается на посадку… У самой земли что-то происходит, и вот на посадочной полосе уже разбитая вдребезги машина… Тяжело раненного летчика в бессознательном состоянии отвозят в госпиталь. Карьера летчика Николая Попова завершена… Николая Евграфовича с почтением встречают на аэродромах, с интересом читают его статьи, понимая, что бестактно спрашивать — будет ли он еще летать?..

Но не напрасно назвал я Попова удивительным человеком. Новая, мировая, война бередит его душу описанием воздушных боев, подвигом Нестерова… Нельзя сесть за штурвал самолета, но ведь есть еще дирижабли! И Попов уезжает во Францию, вступает там в ряды воздухоплавателей и в должности кормчего-рулевого дирижабля летает до конца войны.

Самое печальное случится зимою 1929 года в Каннах, там, где Николай Евграфович впервые сел на самолет. Должно было произойти что-то очень непреодолимое, чтобы надломить такого волевого, сильного человека: Попов покончил с собой…

Этот великий летчик и подлинный гражданин своей страны никогда не думал только о себе. Еще в довоенные годы он стремился утвердить талант первых отечественных авиаторов, призвать на помощь общественность страны, расшевелить ее. «Русские, — писал он тогда, — пожалуй, больше других могут преуспеть в воздухоплавании, так как отличаются хладнокровием, выносливостью духа… Все, кажется, есть, поддержки только мало…»