Возбуждённые: таинственная история эндокринологии. Властные гормоны, которые контролируют всю нашу жизнь (и даже больше) - [3]

Если «ревущие двадцатые» были для эндокринологии чем-то вроде приветственной вечеринки, эпохой, когда она легла в основу и для настоящих, и для шарлатанских лекарств, то в 1930-е годы она вступила уже настоящей серьезной наукой. Три важнейших достижения биохимии опровергли догмы прошлых лет. Ранее считалось, что эстроген и тестостерон – это два совершенно непохожих вещества, но ученые того времени обнаружили, что они отличаются лишь одной гидроксильной группой – одним атомом водорода и одним атомом кислорода. Эстроген и тестостерон – это, по сути, «двойняшки в разных платьях». Более того, когда эстроген наконец удалось изолировать из лошадиной мочи, оказалось, что это была моча не кобыл, а жеребцов. Ученые считали, что эстроген вырабатывают только яичники, а тестостерон – только семенники. После этого открытия они поняли, что оба органа вырабатывают сразу два вещества. И, наконец, ученые считали, что эстроген и тестостерон – это вещества-антагонисты: подобно детям на качелях, если один поднимается, другой тут же опускается. Но на самом деле два этих вещества – не антагонисты, и, более того, они часто работают сообща.

Эти открытия дали нам новый, более сложный взгляд на гормоны. Их стали изучать не поштучно, а в процессе взаимодействия.

Вторая половина XX века началась с триумфа. Ученые нашли способ измерять уровень гормонов – ранее это казалось невозможным. Все потому, что, несмотря на мощное действие, гормоны выделяются крошечными, компактными порциями. Считалось, что их слишком мало, чтобы измерить. В тот же период появилось первое противозачаточное средство, экспресс-тесты на беременность пришли на смену прежним медленным методам, а флаконы с гормональными средствами стали продавать для облегчения симптомов менопаузы. Но радость продлилась недолго. Чем популярнее становились гормональные лекарства, тем больше побочных эффектов у них обнаруживалось. Дозировка первых противозачаточных пилюль оказалась настолько большой, что приводила к смертельным инсультам. Гормонозаместительная терапия, которая, как ранее считалось, является профилактикой для любых хронических возрастных заболеваний, оказалась, конечно, эффективной, но панацеи из нее не получилось. Сейчас мы гораздо осторожнее подходим к гормональному лечению, но до сих пор многого не знаем.

Как взвесить потенциальную пользу и потенциальные риски? Цель не в том, чтобы продвигать новый эликсир вечной молодости (это старая сказка, которую будут пересказывать бесконечно), но и не в том, чтобы отказываться от него, пропагандируя «все естественное» (мы, в конце концов, состоим из гормонов; они и есть наша естественная химия). Скорее, «Возбуждение» поможет читателям понять сложные взаимодействия гормонов между собой и наши взаимоотношения с гормонами, воздействию которых мы подвергаемся.

Лишь недавно мама рассказала мне, что за несколько недель до того, как бабушке Марте поставили диагноз, дамы-картежницы заметили, что бабушка выглядит необычно усталой. Она засыпала прямо во время игры. Затем в понедельник перед Днем благодарения в 1974 году она приехала к нам в Нью-Джерси и вела себя непривычно спокойно. Вместо того чтобы попробовать суп, сморщиться и пробормотать себе под нос, что он какой-то недосоленный, она прилегла на диван. Это была не та бабушка Марта, которую мы знали. (Кстати, тяга к соленому, как мы позже узнали, – это еще один симптом болезни Аддисона.) Бабушка Марта не делилась свежими слухами, ни на что не жаловалась. У нее даже не было сил, чтобы выйти на заднее крыльцо и выкурить сигарету. Тогда-то мама испугалась и вызвала врача.

Врач не нашел ничего плохого, но, учитывая странные изменения характера, бабушку решили положить в больницу для дополнительных анализов. К тому времени, как ее довезли до койки в палате, у нее не было сил даже поднять вилку, так что маме пришлось ее кормить. Именно тогда мама заметила, что у бабушки черный язык. (Оглядываясь назад, мама не была уверена, что терапевт вообще ее осматривал. Как он умудрился пропустить такой очевидный симптом?)

Мой отец, врач-патологоанатом, сопоставил все улики – черный язык, бронзовую кожу, сильнейшую усталость – и заподозрил болезнь Аддисона. Он настоял на том, чтобы у бабушки взяли анализы на гормоны. В результате у нее обнаружили недостаток кортизола.

Тогда я мало что знала о болезни Аддисона, кроме того, что ею страдал Джон Кеннеди, так что подумала, что это круто и по-президентски. Одно из частых детских воспоминаний – мама, которая напоминала бабушке: «Мам, не забудь свою таблетку кортизона». Одна таблетка с утра, еще одна – днем. Я, наверное, даже не знала, что болезнь Аддисона – гормональная. Для меня гормоны были связаны исключительно с сиськами, месячными и сексом. Все просто.

Но гормоны – это нечто намного большее. Это мощные химические вещества, которые контролируют обмен веществ, поведение, сон, перепады настроения, иммунную систему, реакцию «бей или беги», – а вовсе не только половое созревание и секс. Так что в каком-то смысле это история о биохимии живых, дышащих, эмоциональных существ. История гормонов – это еще и история открытий, ошибочных путей, настойчивости и надежды. Взяв то и другое вместе – научные основы и людей, которые их создавали, – мы получим «Возбуждение»: историю о том, что делает нас людьми изнутри.