Войны клонов - [25]

При всей ее заносчивости были моменты, когда она вела себя очень по-взрослому, как будто все могла понять.

— Что ж… кажется, ты им понравилась. Это неплохо.

— Они потеряли многих своих товарищей. Разве ты не чувствуешь их боль?

— Они солдаты, — сказал Энакин. — Это их работа.

— И твоя тоже, но тебе все время больно. Энакин не смотрел на Рекса, и Рекс не смотрел на него. Только вот капитан сделал несколько медленных шагов — отошел еще немного дальше, с таким видом, будто поглощен прослушиванием чего-то через комлинк своего шлема. Он, очевидно, очень не хотел околачиваться там, где назревал личный разговор.

— Ты права, падаван, — сказал Энакин. Согласившись с ней, он убивал двух зайцев: она была права, и он не желал это обсуждать. — Мы все справляемся с потерями по-своему. Спасибо, что заботишься о благополучии солдат.

Асока сначала смотрела ему прямо в лицо, но затем ее взгляд снова устремился на что-то за его спиной. Она видела не просто хорошо. Ее боковое зрение также было феноменальным. Энакин обернулся, и его глазам предстали медленно идущие к ним Кеноби и Магистр Йода, погруженные в беседу. Он решил пойти им навстречу.

— Магистр Оби-Ван, — поздоровался он, поклонившись. — Магистр Йода.

Йода неодобрительно воззрился на него и произнес в своей характерной стилистике:

— Слышал я, нелегко пришлось тебе с новым твоим падаваном.

— Я объяснил ситуацию Магистру Йоде, — сказал Кеноби.

— Если нести ответственность за падавана не готов ты, тогда к Учителю Оби-Вану должна она перейти…

Энакин искренне не любил, когда с ним играют в такие психологические игры, даже Магистр Йода — особенно он.

«Помните меня, Учитель? Избранника? Того, кого вы не пожелали тренировать?»

— Никаких проблем у меня нет, — сказал он спокойно. — В любом случае, разве возможно сделать такие далеко идущие выводы о будущем ребенка за такой короткий срок? Это было бы слишком поспешно. И даже несправедливо. Наш долг — воспитывать талант и поддерживать его.

Если Йода и уловил колкость в ответе Энакина, он не подал виду.

— Зрелыми сужденья становятся твои. Быть может, тебя она будет учить так же, как ты ее будешь учить.

Энакин удержался от дерзкого ответа, потому что не желал попасться на удочку. Вместо этого он поклонился:

— Я сделаю все, что смогу, Учитель.

— С тобой тогда отправится в систему Тет она.

Энакин почувствовал, что путается в силках, расставленных специально для него. Знал ли ты, что так будет, Оби-Ван? Нет, он не покажет им, что не согласен.

— Разве война распространилась так далеко? Я не знал, что и там есть части армии сепаратистов.

— Армии нет. Но Джаббы хатта похищен был сын.

Смысл сказанного дошел до него только через пару секунд. Он не смог скрыть своего отвращения.

— Вы хотите, чтобы я спас хатта?

Это проверка. Проверка, не иначе. Как это его ни раздражало, Энакин принял решение пройти ее до конца.

Немедленно встрял Кеноби:

— Нам нужно, чтобы Джабба снова вступил в войну, Энакин. Если мы не сможем использовать пути, которые находятся под контролем хаттов, мы не сможем биться на Внешнем Крае. Вот и все. Я собираюсь вести переговоры с Джаббой, пока ты будешь искать заложника.

— Заложника?

— Его маленького сына — Ротту.

Энакин спрашивал себя, что сыграло здесь большую роль — то что они с Кеноби оба говорили по-хаттски и имели опыт в выполнении тайных миссий или это был своего рода психологический тренинг. Йода знал о прошлом Энакина, знал, что он и его мать были в рабстве у хатта. Джабба также загребал себе долю прибыли от торговли рабами, так что в какой-то степени он лично был виноват в несчастном детстве Энакина, и даже, в конце концов, в гибели его матери. Все это было еще слишком свежо в памяти.

Больше всего Скайуокеру хотелось немедленно сказать Джаббе в лицо, что дела его совсем плохи и что убивают всегда именно тех, кого ты больше всего любишь.

Но переманить Джаббу на другую сторону — это совсем другое. Энакин проглотит свою ненависть и сделает то, что должен сделать, потому что он обязан быть выше всего этого.

Асока, казалось, поняла, что заминка возникла не из-за нее. Она отступила назад и встала рядом с Рексом.

— Я соберу войска, — сказала она. — Мы будем готовы по первому знаку, Учитель.

— Мне лучше отправиться немедленно, — сказал Кеноби. — Я не должен заставлять Джаббу ждать.

Энакин почтительно поклонился и зашагал прочь, призвав всю свою выдержку, чтобы сохранить спокойствие. Он не хотел, чтобы магистры поняли, что это задание задело его за живое. Он проскользнул в машинный отсек, чтобы хоть ненадолго остаться в одиночестве и послать весточку Падме о том, что с ним все в порядке и что он скучает по ней, не упоминая ни о том, что был на волоске от смерти, ни о падающих стенах, ни о сумасшедших падаванах. И снова взял себя в руки.

«Я не ребенок. Я не должен испытывать такие чувства. Джедаи так не чувствуют. Может, Йода и прав; меня уже поздно было учить. Я не могу быть таким, как они, — таким отрешенным и бесстрастным».

«Он — Избранник» — так сказали они. От него ждут, что он установит равновесие Силы. Энакин считал, что Избранник может рассчитывать на дополнительную поддержку, хотя бы чуть-чуть, помощь или, по крайней мере, какое-то понимание со стороны Совета Джедаев, но вместо этого он переходил, как нежелательное бремя, из рук в руки, в конце концов доставшись Квай-Гон Джинну, а затем Кеноби, потому что больше никто не хотел его брать.