Войны будущего. От ракеты «Сармат» до виртуального противостояния - [143]

.

Существенным здесь является способность отдельного индивида к созданию в своем воображении новых миров, которые затем имеют шанс на воплощение в действительности. Ведь в отличие от XX столетия, считавшегося веком массовых обществ и связанного с формами массового поведения, сегодня определение оптимальной формулы жизни связано с отдельным человеком. Культура реальной виртуальности фактически является проявлением тенденции к утверждению в обществе меритократии, которая не означает ни монархию, ни сословную аристократию. Это значит, что особая ответственность за безопасность социума теперь должна лежать на лицах, вырабатывающих идеи и оказывающих влияние на общественные и государственные решения. «Общественная элита сегодня – это не только люди у власти или эрудиты, знатоки поэзии, литературы или древней истории; необходимое условие принадлежности к общественной элите – участие в открытиях, в создании информации о виртуальных (возможных при каких-то условиях. – Ред.) формах общественного бытия, а значит, и кода общественного поведения»[819].

В основе оптимального типа поведения, сопряженного с обеспечением интегральной безопасности, теперь лежит культура реальной виртуальности как слой информационной культуры современного общества. Именно с нее начинаются социальные изменения, которые способны при известных условиях обрести статус исторических сдвигов. Для этого необходимо владеть вполне определенной виртуальной информацией, определяющей горизонты жизни. В этом смысле информационную культура (культуру реально виртуальности) можно рассматривать как бесконечный аккумулятор виртуальных форм практики, имеющих возможность подвергнуться определенной экспериментальной проверке. «С накоплением информации о виртуальных формах общественного бытия и созданием механизмов ее распространения неизбежен глубокий социально-психологический сдвиг, связанный с тем, что человек окажется в системе знания о потенциальном мире. Жизнь в таком мире должна служить фактором коррекции его поведения в реальном мире. Вместе с тем потенциальный мир – это сфера особых переживаний, переживаний риска, возможной гибели, это специфическая игра в мире идеального, который становится необходимой составной частью действительной жизни. Стирание граней между мысленной игрой и жизнью – явление особого рода: оно меняет тип социального действия»[820]. Именно потому, что культура реальной виртуальности содержит в себе данные о потенциальном мире и детерминирует жизнедеятельность человека, ей должна соответствовать вполне определенная система интегральной безопасности. Изложенное выше позволяет подчеркнуть тот существенный момент, согласно которому для построения эффективной стратегии интегральной безопасности следует учитывать при моделировании спектра возможных ситуаций угроз и опасностей как марковскую, так и немарковскую парадигмы.

Необходимо отметить то существенное обстоятельство, что синергетическая парадигма начинает широко применяться в исследовании проблем управления миром хаотических перемен, мира спонтанных социальных порядков, что дает возможность выстраивать системы интегральной безопасности и ее составляющих. Для разработки философии и теории интегральной безопасности, принимая во внимание особенности социальных систем, понятия динамического хаоса, самореферентность, контингентность и др., следует использовать по аналогии концепцию эволюционного менеджмента[821]. Эта концепция возникла в силу неадекватности, хотя и приносивших пользу, биологических, организмических аналогий, она представляет собой реакцию на более высокий уровень сложности социальных систем, состоящих из живых элементов, но не редуцируемых к ним. В данном случае адекватной оказывается трансформационная модель Р. Бхаскары, позволяющая разработать действенную философию интегральной безопасности.

Не менее плодотворным является применение для потребностей философии и теории интегральной безопасности и ее составляющих фрактального исчисления, выросшего в рамках синергетической парадигмы[822]. Это фрактальное исчисление имеет достаточно эффективное практическое приложение, а именно: ряд американских фирм показал эффективность фрактального анализа на рынке капиталов[823]. Фрактальное исчисление неразрывно связано с понятием хаоса, оно исходит из некоей идеализации реального мира – гипотезы самоподобия или скейлинга, когда вид структуры объектов существенно не меняется при масштабах преобразования в определенном диапазоне[824]. Фракталы (их примером являются линии берегов, очертания облаков, дисперсные системы и пр.) обладают весьма необычными свойствами – их размерность может быть нецелой, фрактальное время имеет дробную размерность, расстояния характеризуются свойством неаддитивности и т. д. Значительный интерес представляет то обстоятельство, что фрактальное исчисление связано с рядом чисел Фибоначчи, выражающих принцип золотого сечения. Последний же свидетельствует о гармонии, существующей в природе, социуме и человеческом мышлении[825].

Существенным является то, что в основе волнового принципа Эллиотта, которое описывает и прогнозирует поведение рынка, лежит золотое соотношение. Ведь числа Фибоначчи появляются в рыночной статистике чаще, чем это допускается простой случайностью. Тем не менее важно понимать, что хотя сами по себе числа все-таки имеют теоретический вес в главной концепции волнового принципа, именно соотношения оказываются основным ключом к моделям роста этого типа. Хотя на это редко указывают в литературе, коэффициент Фибоначчи возникает в аддитивной последовательности независимо от того, с каких двух чисел начинается последовательность. Последовательность Фибоначчи является базовой аддитивной последовательностью, поскольку она начинается с числа 1, которое является начальной точкой математического роста. Однако можно с таким же успехом взять два