Войны античного мира: Походы Пирра - [76]

Эпиротов это посольство заставило предположить, что Рим все-таки склоняется к заключению мирного договора. Поэтому Пирр приказал встретить их с необходимыми почестями. Однако его ожидания были обмануты. Римляне имели задачей переговоры по поводу размена пленными — и не более того.

Пирр был удивлен. Конечно, любая дипломатическая миссия в то время исполняла функции военной разведки, но не слишком ли большим расточительством было направлять для этого сразу трех консуляров?

Пообещав хорошенько обдумать просьбу римлян о пленных, Пирр устроил совещание со своими приближенными. Мы знаем, что там столкнулись два мнения: Кинея, который предлагал вернуть пленных безо всяких условий, чтобы этот красивый жест стал прологом к новым мирным инициативам, и Милона, считавшего, что размен пленными будет делом невыгодным: в обмен на захваченных партизан из числа италиков Пирр будет вынужден вернуть врагу воинов-профессионалов. По мнению Милона, противник был уже почти побежден: оставалось лишь довести весной при помощи местных союзников войну до конца.

Киней был сторонником перенесения военной активности Пирра в Сицилию, которая после смерти Агафокла находилась в плачевном состоянии, с одной стороны разоряемая мамертинцами, с другой же постепенно завоевываемая карфагенянами. Возможно, именно на этот период падает визит карфагенского адмирала Магона со 120 кораблями в Рим, где карфагенянин предлагал возобновить старые соглашения о взаимной помощи, направив их против Пирра. Пуны явно опасались вторжения эпиротов на Сицилию в случае его замирения с римлянами. Однако римляне ответили отказом, и этот отказ можно было расценивать как стремление к миру.

В отличие от Кинея Милой считал, что лишь поставив Рим на колени можно будет рассчитывать на надежный тыл во время сицилийской экспедиции.

Пирр выбрал промежуточный образ действий. Он отказался выдавать пленных, пока Рим не начнет переговоров о мире. Впрочем, он согласился отпустить захваченных при Гераклее, в Фрегеллах и Пренесте римлян на празднование Сатурналий — под честное слово консуляров. Сатурналии, во время которых на несколько дней в Рим возвращалась власть мифического «царя Сатурна», являлись излюбленным праздником римлян. Они происходили в декабре, следовательно, визит в Тарент консуляров нужно отнести ко второй половине ноября.

Фабриций и его коллеги дали такую клятву, и пленные римляне отправились в краткий отпуск на родину.

Между тем Пирр и его окружение стремились показать себя римлянам с лучшей стороны. Особенно античная традиция выделяет отношения эпиротов с Гаем Фабрицием. Дело дошло до того, что во время одного из частных приемов Пирр предложил римлянину перейти к нему на службу, став его правой рукой. Фабриций якобы ответил: «Тебе же это будет невыгодно: когда эпироты узнают и тебя, и меня, они предпочтут, чтобы царствовал над ними не ты, а я». Во время другого частного разговора царь якобы предлагал консуляру большое количество золота, а на другой день приказал незаметно подвести к помещению, где находился Фабриций, самого своего большого слона, который неожиданным ревом приветствовал римлянина. Фабриций с улыбкой отвечал, что на него не произвели впечатление ни золото, ни животное.

При описании еще одной легендарной беседы, на этот раз с Кинеем, мы сталкиваемся с презрительным отношением римлян к излишнему умничанью греков. Однажды Киней рассказывал римским консулярам об учении Эпикура, согласно которому мудрец должен стремиться прожить незаметно, уклоняясь от государственной и военной службы и посвящая себя разумным удовольствиям, Фабриций воскликнул: «Клянусь Геркулесом! Вот бы и Пирр, и самниты придерживались того же учения, пока они воюют с нами!»[71]

Пирр терпеливо переносил заносчивые шутки римлян. Впрочем, те сдержали свое слово. Когда пленные вернулись в Рим, Сенат принял постановление, под страхом смертной казни запрещавшее им оставаться в городе после истечения установленного срока.

* * *

После прощания с римскими посланниками Пирр с удвоенной энергией начал готовиться к новой кампании. Опыт осеннего похода подсказывал ему. для победы над Римом ему нужна более значительная по размерам армия.

Ради этого он не побоялся испортить отношения с тарентинцами, то есть теми, кто пригласил царя в Италию и сыграл важную роль в битве при Гераклее. Еще в прошлом году тарентинцы ворчали по поводу мобилизации, проводимой Пирром, говоря, что, спасаясь от несвободы и притеснений римлян, они попали в еще более жесткую узду. Многие из горожан полагали, что Пирр возьмет на себя все военные заботы, от них же будут требоваться только деньги да, возможно, добровольцы. Недаром так восторженно приняли два года назад Милона, который сменил стражу на городских стенах, поставив туда своих солдат и позволив горожанам заняться своими делами.

Теперь же Пирр задался целью поставить «под ружье» всех молодых мужчин Тарента. Это вызвало настоящее недовольство, которое, правда, не вылилось в открытый бунт. В городе находился предусмотрительно усиленный эпирский гарнизон, а Пирра сопровождала аура победителя, вынуждавшая соглашаться даже с самыми непопулярными его решениями.