Войны античного мира: Походы Пирра - [60]

Да и противопоставление олигархов демосу далеко не всегда верно. Демокритические взрывы часто провоцировались каким-то из кланов финансовой верхушки греческих государств. Почти наверняка так и было во время первого открытого столкновения Тарента с Римом в 282 г., вызвавшего призвание в Италию Пирра.

* * *

С точки зрения италийских греков политическая ситуация в 80-е годы III а стремительно ухудшалась. Если еще каких-то тридцать лет назад Рим контролировал лишь западное побережье Средней Италии от Южной Этрурии до Кампании, а также прилегающие склоны Апеннин, то уже в 90-х годах, после победы в III Самнитской войне, а также разгрома галлов и этрусков, присоединившихся было к антиримской коалиции, под контролем потомков Ромула оказалась огромная территория — от Тирренского моря до Адриатики и от южных пределов заселенной галлами долины По до Аукании. Римское оружие не знало поражений, а после победы над галльско-самнитской армией в грандиозной битве при Сентине в 295 г. многим италийцам показалось, что уже никто не сможет оказать сопротивления новым владыкам Апеннин.

В завоеванных местностях строились крепости и прокладывались стратегические дороги. Важность дорог для ведения военных действий римляне понимали лучше всех своих, современников. Эти пути, созданные за государственный счет и постоянно подновляемые государством, служили в первую очередь для передвижения легионов и лишь во вторую — для торговцев. Одну такую дорогу в начале 80-х годов римляне как раз тянули из Кампании к новому городу-крепости Венузий, расположенному на границе владений апулийцев и луканов всего в нескольких переходах от Тарента. Греки прекрасно понимали, что Вигузий становится важнейшей римской базой для неминуемого броска к Ионическому морю.

Одним из важнейших успехов римлян стало то, что они сумели полностью разорвать луканско-самнитский союз и в самые напряженные моменты войны с самнитами сабелльекие племена держали южные границы последних в постоянном напряжении. Одним из условий римско-луканского альянса стало «понимание», с которым римляне отнеслись к стремлению южных италиков подчинить себе греческие города. В первую очередь под ударом оказались колонии на побережье Бруттия. Возглавляемые стратегом Стением Статилием, луканы и бруттийцы начали наступление на Фурии, Кротон, Локры, Регий — важнейшие греческие города в этом регионе.

Тарент пока держался в стороне — да и мог ли он рискнуть в одиночку начать войну против сабелльских племен, за которыми стоял Рим?

Впрочем, вскоре стало ясно, что римляне не желают усиления своих южноиталийских союзников. Около 286 г. Фурии, доведенные до отчаяния, обратились в Рим за помощью. Они просили о присылке гарнизона и отдавали себя под покровительство римского народа.

Рим не мог упустить такую возможность — несмотря на все осложнения, которые автоматически возникали после принятия предложения греков[54]. В Фурии перебросили (морем?) вспомогательный отряд, а луканам было заявлено о нежелательности новых нападений на этот город.

Возмущение южноиталийцев оказалось настолько сильным, что они тут же начали переговоры со всеми, кто был недоволен Римом. Тайные посланники направились к этрускам, галлам-сеннонам и самнитам. Узнав о враждебной деятельности луканов, римляне отправили к ним посольство, задачей которого было запугать сабелльские племена.

Однако римляне недооценили решимость своих недавних союзников. Не дожидаясь окончательного оформления коалиции италиков, те задержали посланников и начали военные действия против римских отрядов.

В 285 г. восстал этрусский союз. Несмотря на решительный характер момента, этруски не выставили полевой армии, зато они наняли большое число сеннонов. Последние при Арреции отомстили за своих отцов, истребленных римлянами во время сражения при Сентине: они разгромили карательную армию Люция Цецилия, перебив более 13 000 врагов.

Наверное, 285 г. был самым перспективным для вмешательства в италийские дела извне. Если бы по воле судьбы Пирр в этот момент появился в Италии, он мог встать во главе значительных вооруженных сил и к тому же заставить римлян бороться на несколько фронтов.

Но Тарент по-прежнему держался в стороне, а Пирр все еще носил македонскую корону и не намеревался покидать Балканы. В итоге основной проблемой коалиции стало полное отсутствие координации в действиях. Пока на севере галлы стремились перенести фронт как можно ближе к Риму, на юге луканы по-прежнему ограничивались давлением на греческие города и блокадой Фурий. Воспользовавшись этим, римляне сумели перехватить инициативу. Сосредоточив практически все свои вооруженные силы на северном фронте, они разгромили галлов при Вадимонском озере и совершили самую настоящую этническую чистку в долины Метавры, где обитали сенноны. С 283 г. это племя исчезает со страниц истории, а на месте главного поселения галлов римляне основывают колонию Сена Галльская, которая становится одной из важнейших баз на побережье Адриатики.

После поражения галлов сопротивление этрусков приобрело пассивный характер, сведясь к защите городов и укрепленных позиций. Освободившиеся войска римляне направили на юг, по пути подавив разрозненные очаги восстания в Самниуме. В 282 г. римский консул Гай Фабриций Лусцин победил неподалеку от Фурий луканов. Римские историки в очередной раз описывают полуфантастическую картину сражения: луканское войско якобы превосходило числом римлян, но выстроилось для сражения под защитой укрепленных позиций (что, скорее всего, указывает на обратное соотношение сил: превосходство было-таки на стороне римлян). Римляне долго не решались пойти на штурм, пока некий юноша, в образе которого на помощь потомкам Ромула явился сам бог Марс, не схватил штурмовую лестницу и, прорвавшись сквозь вражеские ряды, не взошел первым на стену луканского лагеря.