Война за проливы. Призыв к походу - [70]

Все происходило буднично и как-то уныло. На перроне софийского вокзала не было ни почетного караула, ни оркестра, ни девиц с цветами, ни официальных лиц, готовящихся произнести приветственную речь. Я понимаю, что отношения между нашими странами далеки от сердечных, но болгары хотя бы могли сделать вид, что мое появление в их унылом, лежащем среди гор городишке их хоть сколько-нибудь радует. Ведь извещение о скором прибытии сербского наследника престола было выслано болгарским властям заранее, но никто не озаботился организацией процедуры встречи. Со стороны князя Фердинанда это просто ужасное бесстыдство. Скорее всего, именно так выражается его ревность к тому, что сербской независимости формально исполнилось уже сорок лет, в то время как болгары, в основном по вине своей прогермански ориентированной верхушки, все тридцать лет существования своего государства путаются в турецких пеленках.

Вместо болгарских представителей меня и моих спутников встречали только российский дипломатический агент* в Болгарии Дмитрий Константинович Сементовский-Курилло и еще один подтянутый молодой человек в мундире подполковника русской императорской армии. В этом господине удивляла не только относительная молодость при достаточно высоком чине, боевые ордена Святого Георгия и Святого Владимира на кителе, анненский темляк на шашке и флигель адъютантские аксельбанты — ведь и сам император Михаил тоже далеко не древний старец и помощников себе подбирает из среды своих ровесников. Большее удивление вызывал жесткий независимый вид этого господина, которого русский посланник, похоже, даже побаивался, а еще то, что он смотрел на меня как на старого знакомого, с которым он не виделся долгое время, но несмотря на это все равно узнал.

Примечание авторов: * поскольку Болгария на данный момент не независимое государство, а княжество, формально вассальное оттоманской империи, то представитель Российского МИДа в этой стране называется не послом или посланником, а всего лишь дипломатическим агентом. Посланником г-н Сементовский-Курилло станет только после провозглашения независимости Болгарии, до которой остается не так уж и много времени.

Едва я и мой наставник Михайло Петрович вышли на перрон, как выскочившие черт знает откуда носильщики быстро отобрали у слуг наш багаж и погрузили его на громоздкий рындван, который должен был доставить узлы, баулы и чемоданы в русское диппредставительство. Не были забыты и сами слуги, для перевозки которых подали пароконный экипаж, в то время как важным господам предстояло передвигаться в роскошном и элегантном черном авто российской сборки Руссо-Балт Дипломат. Эти машины совсем недавно начали выпускать на заводе в Риге, и пока ими по одному экземпляру обеспечили только российские посольства в важнейших странах, в том числе и в Белграде. Лично я хотел бы приобрести себе гоночный Руссо-Балт Гепард, в прошлом году с большим отрывом выигравший гонки в Париже и Берлине. Вот это авто — стремительное, мощное, обтекаемое, на широких колесах; кабина его легким движением руки превращается в кабриолет, на котором так хорошо катать девушек летним солнечным днем. Единственное, чего не хватает в этой машине, чтобы она стала полным совершенством, так это пулемета.

Но что это я только об авто? Пока слуги и носильщики разбирались с багажом, господин Сементовский-Курилло представил нам своего спутника. Оказалось, что это подполковник Николай Арсеньевич Бесоев, герой многих славных дел (не обо всех из которых можно говорить вслух) и доверенное лицо российского государя, а не просто человек, носящий флигель-адъютантские аксельбанты. Пожав мне руку, подполковник сказал, что он очень рад знакомству с принцем братского России Сербского королевства и что теперь до самого нашего прибытия в Петербург он становится моим сопровождающим и персональным ангелом-хранителем. При этом рукопожатие подполковника Бесоева было крепким, а улыбка ободряющей.

Еще, как мне показалось, от моего нового знакомого исходили слабые, чуть заметные запахи походного бивачного костра, оружейной смазки и сгоревшего пороха, как будто совсем недавно он был на войне или на длительной охоте. Так пахнет от настоящих мужчин, спящих в обнимку с оружием и первыми встречающих врага на границе. От этого запаха так просто не избавиться. Мой отец, который тридцать лет назад воевал с турками, говорил, что эти запахи, особенно запах сгоревшего пороха, въедается в кожу и на некоторое время остается даже после тщательного мытья и замены всей одежды. Таким образом, подумал я, совсем недавно этот человек был на войне, сидел у походных костров, ходил по опасным тропам, дышал воздухом, полным тревоги, бывал под обстрелом и сам стрелял во врага. Вроде бы вполне естественный запах для человека, награжденного множеством боевых орденов. Но, черт возьми, где это могло происходить — ведь в настоящее время нигде поблизости не было никаких официальных боевых действий? Загадка.

И тут мне пришло в голову, что воевать подполковник Бесоев мог только в соседних с Болгарией турецких вилаетах (областях) Македонии и Восточной Фракии, где христианское население, доведенное до отчаяния турецкими притеснениями, вновь, как и тридцать лет назад, поднялось на борьбу за свою свободу. У нас в Белграде этим устремлениям особо не сочувствовали, потому что, как сказал бы мой наставник, вектор этой борьбы указывал не на Сербию, а на Болгарию, с которой местное население было в большем родстве. В то же время именно наша Сербия, первой из всех балканских стран завоевавшая независимость от Османской империи, официально претендует на роль страны-объединительницы всех балканских славян, так же как Сардинское королевство стало той основой, вокруг которой постепенно объединилась вся Италия.