Война за океан. Том первый - [13]

– Нет! Но почему ты так беспокоишься? Ведь ты сам знаешь, что они вас обманывают. И обижают. А ты их защищаешь.

– Вот и я говорю! Обманывают обязательно! И обижают сильно… Но, капитан, не гони их, пусть они торгуют! И они и вы! Ладно?

– Пусть. Мы им не запрещаем, а напротив – объявляем всюду, что будем охранять их торговлю и жизнь. И сами готовы торговать с ними. Только пусть вас не обманывают. Ведь ты сам был со мной, Чедано, на Тыре, когда я впервые встретил маньчжуров. Я не прогнал их и объявил: пусть честно торгуют.

– Да, это верно, от них бывает и горе. Но выгонять их не надо. Они торгуют плохо, но зато подарки дают. И мы их товар тоже любим. У них такие красивенькие легонькие вещицы есть. И вкусные тоже…

– Согласен с тобой.

– А теперь очень много про вас разговоров всюду.

– Эти слухи пускают про нас из зависти сами маньчжурские торгаши.

– Может быть! – согласился Чедано. – Говорят, что вы хотите все захватить, тогда цены будут единые и никто не сможет от вас убежать, и тогда, не имея соперников, вы будете у нас все брать даром. Верно?

– Нет, не верно!

– А ваш магазин всегда охраняется? – спросил Чедано.

– Всегда! Там человек ночует.

– Вот это хорошо! И хорошо, что вы с пушками. А магазин ведь это ваш корабль, и он дырявый, можно стрелять через дырки. Вы его можете оттолкнуть в воду и плыть, чтобы торговать? Хорошо, у тебя много товарищей. Я тоже так хотел бы! Тебе жить не страшно! И ездить всем вместе хорошо, компанией. Торговать! Да и как нам ссориться с маньчжурами? Ведь ты, если захочешь, уплывешь на своем магазине. А нам некуда плыть. Мы тут остаемся.

– Нет, мы никуда не собираемся. Будем всегда защищать вас.

– А вот у нас был случай на Амгуни, ехал твой парень, который живет в Николай-посту, сам Николай…

– Бошняк?

– Так, конечно! И ехали маньчжуры. Один маньчжур обманул, давно еще, у нас дядю, и наши гиляки решили его убить. И схватили за руки и за ноги, встретив на дороге. И как раз ехал Бошняк. Выскочил из нарты, услыхав крик. И сильно бил наших гиляков, ударил по лицу и в грудь и сказал, что человека убивать нельзя. И вместе с маньчжуром поехал дальше.

– Я это знаю. А почему тебе это не нравится? Если маньчжур виноват, то пусть жалуются, и мы заставим вернуть его все, что он взял незаконно, а убивать человека нельзя.

– Разве нельзя? – с невинным выражением лица спросил старик. – Дядя тогда сказал, что плохо, если русские и маньчжуры познакомятся. Пусть бы лучше ссорились.

Гиляки задымили весь дом, после них остался запах собачьих и звериных шкур.

– Не зазнавайтесь, господа! – сказал Невельской своим офицерам и приказчикам, которые присутствовали при этом разговоре. – Вы видите, как желают сохранить они торговлю с маньчжурами. И те не глупы! И нам надо стараться торговать с маньчжурами. Они могут стать нашими друзьями, быть может, и оптовыми поставщиками нужного нам продовольствия.

Все разошлись. Пришлось студить избу, открывать дверь, проветривать. Печь топилась, и в трубу тянуло.

– Торговля идет бойко! – говорил Геннадий Иванович, садясь в углу за письменный стол. – Но и хлопот много. Опять грязь и тебе неприятности.

– Не беспокойся, Геннадий! Я всегда рада твоим гостям!

– Я знаю, что надо пользоваться, если они охотно идут. Но всех водить к себе мы с тобой не можем. Мне тогда все бросить надо и только ими заниматься. А мне все же придется отчеты составлять, следует написать в правление, что мы тут делаем! – Он показал на кучу бумаг. – В каюрской теперь столы и котел, и я велел, чтобы приказчики там сами всех угощали или назначали бы вместе с боцманом людей для этой цели. А я туда буду ходить на «говорки»!

Глава пятая. Рождество

Ночью Николаю Бошняку – двадцатилетнему начальнику Николаевского-на-Амуре поста – часовой доложил, что видно северное сияние. Николай Константинович так устал и так ждал рассвета и часа отъезда, что даже не вышел из юрты и не захотел взглянуть. Не верилось, что на рассвете в путь, а вечером – у Невельских!

Позавчера проезжал Дмитрий Иванович Орлов. Он, возвращаясь из командировки, заночевал у гиляка Ганкина в стойбище Вайда, в семи верстах от Николаевского поста, где его застала ночь и непогода, и явился утром. Привез массу новостей. Но хотел засветло в тот же день попасть домой, в Петровское, где его ждали к празднику, посидел в юрте у Бошняка час, попил горячего чаю с лепешками и помчался дальше. Хоть и спешил, а много интересного успел рассказать о своей поездке.

– Нашли пограничные столбы на Становом хребте? – спросил его Бошняк.

– Никак нет! Их нет, а груды камней, про которые идет толк, – места для ярмарок.

– Слава богу… А я нынче тоже был в экспедиции, ехал по Амгуни в нартах и все смотрел на горы, думал о вас, что непременно увижу в трубу Дмитрия Ивановича.

– Мы с Позем очень далеко были от Амгуни, Николай Константинович.

В командировку Орлов выехал из Петровского на север, через Коль и озера направился к хребту, считавшемуся пограничным, проехал вдоль его подножия, свернул на Амгунь и вернулся с юга.

Надо бы ехать было с ним в Петровское, да Бошняк еще не собрался. Но приезд его сильно подстегнул Николая Константиновича.