Война за Биософт - [44]

— Пока не улавливаю, — Хоффман сложил руки на груди.

— Я вам подскажу, — доктор Синклер нахмурился, — ген альтруизма является рецессивным. Количество его носителей уменьшается от поколения к поколению.

— Все живое обречено на вымирание? — пожал плечами Хоффман. — Вы это хотите мне сказать?

— Нет, дослушайте историю до конца, — доктор Синклер не сводил тяжелого взгляда с Председателя TF. — Тогда ученые взяли новую колонию миксококков и отделили «альтруистов» от «паразитов». И знаете, произошла удивительная вещь. Уже в следующем поколении колонии, состоявшей из одних «альтруистов», появились «паразиты», причем их количество было огромным. Понадобилось всего десять экспериментальных циклов, чтобы колония утратила способность к размножению и погибла. Теперь вернемся к колонии, состоявшей из одних «паразитов». Казалось, что они обречены на вымирание сразу. В рамках одного поколения. Но случилось нечто удивительное. «Паразиты» не только возродили в себе способность к самопожертвованию, но и обрели новую — ту, которой у них никогда не было. Они дали споры. Из этой колонии был получен необыкновенно устойчивый к изменениям среды штамм, который назвали «Феникс». Его споры выдерживали заморозку, высокую температуру, могли ожидать подходящих условий сотни лет. А вот еще одна интересная деталь. Странным образом следующие поколения «Фениксов» обладали иммунитетом к «паразитам», своим прямым предкам.

Повисла пауза. Сбитый с толку Алекс Хоффман развел руками:

— И что? Если это каким-то образом доказывает, что у Громова не было корыстных намерений, то вам лучше объяснить. Потому что я, конечно, узнал много нового, но на свой вопрос ответа так и не получил.

Доктор Синклер улыбнулся:

— Я затеял этот рассказ исключительно ради того, чтобы мои слова в защиту Громова были чем-то подкреплены. Видите ли, Алекс, я считаю, что разделение мира на хайтек-пространство и лотек-пространство было сродни делению одной колонии на «паразитов» и «альтруистов», потому как большая часть порядочных людей покинула хайтек-пространство. Оставшиеся не нашли в себе сил отказаться от благ цивилизации. Их не интересовало, какой ценой они обретены. Так вот, я считаю, что Макс Громов, у которого, как вы правильно заметили, нет и не может быть врожденной склонности к альтруизму, тем не менее проявил его в самом чистом виде. Точно так же, как это сделали «Фениксы». Это модификация поведения под влиянием жесткой необходимости. Волей судьбы вышло так, что цивилизацию задумал уничтожить Джокер, а изобретателем технологии, способной это предотвратить, оказался тринадцатилетний мальчик, Максим Громов. У него просто не было шанса не стать героем. Иначе бы он погиб вместе со всеми нами. Я готов поклясться на чем угодно, что никакого корыстного замысла у Громова не было, да и быть не могло. Вряд ли в тот момент он смог оценить перспективы созданной им технологии.

Алекс Хоффман откинулся на спинку кресла.

— Красивая теория, доктор Синклер, но, по-моему, она абсолютно ничего не доказывает. К тому же, насколько мне известно, Громов — лотек. Если принять в расчет это обстоятельство, то в свете вашей истории ситуация начинает выглядеть еще более подозрительной. В результате его действий мы имеем нечто весьма непонятное, «са-мо-ор-га-ни-зую-щее-ся», — повторил он по слогам за Крейнцем, — и к тому же способное к развитию. Я уже не говорю о том, что за пользование этим «нечто» жители хайтек-пространства должны будут платить. Меньше чем за год набежит такая сумма, что ради нее многие были бы рады «проявить способности».

— Громов сбежал от родителей, лотеков по убеждению, у которых был единственным сыном, добивался хайтек-гражданства, отлично представляя себе организацию нашего общества, — возразил доктор Синклер. — По-моему, эти поступки являются доказательством высокой степени личного эгоизма. К добровольному самопожертвованию этот мальчик не способен. Но обстоятельства сложились так, что для спасения собственной жизни он должен был остановить глобальную катастрофу. Его альтруизм — результат личного выбора. Приобретенное свойство. Возникло раз — он будет применять его и дальше.

— То есть он герой поневоле? — в тоне Хоффмана прозвучала явная ирония. — Ну так я же с самого начала вам это говорю! Парень просто оказался в нужное время в нужном месте. Однако, учитывая последствия его геройского поступка, лично я сомневаюсь, что он оказался там случайно.

Доктор Синклер сердито насупился, вздохнул и решил сменить тему.

— Ладно, Алекс, я полагаю, что этот разговор не имеет смысла. Вы останетесь при своем мнении, а я при своем. Зачем вы хотели меня видеть? Причем так срочно, что один из моих любимых учеников, Отто Крейнц, был вынужден работать круглосуточно, дабы наладить связь между Эденом и внешним миром.

Хоффман выпрямился и положил руки на стол.

— Я хочу знать, каковы перспективы применения созданной Громовым технологии. Как он ее называет? Биософт?

— Вообще-то «биософтом» он называет нечто иное, то, что разработал еще в Накатоми. Именно эта разработка позволила мне понять масштабы его одаренности, — ответил доктор Синклер.