Война за Биософт - [28]

— С момента возвращения из Буферной зоны я чувствую себя очень странно, — признался он. — Все вокруг кажется сном. Невозможным. Нереальным. Даже сейчас: я сижу, смотрю на этот стол, чувствую во рту вкус клубничного мусса — и боюсь проснуться. А еще усталость. Мне ничего не хочется делать. Если бы не этот Климов, я бы, наверное, так и остался в Nobless Tower. Лежал бы целыми днями на кровати… Нет, лучше на диване. Над кроватью там жуткая роспись. И ничего не делал. Просто смотрел в одну точку или спал.

Тут вдруг Тайни перестал часто дышать, как собака в жару, и сел.

— У меня тоже все время такое чувство, — сказал он. — Это флэш-бэк. Мы теперь обречены пожизненно бояться, что все вокруг ненастоящее. Обезьяний механизм усвоения негативного опыта. Если один раз попал в серьезный переплет с угрозой для жизни — будешь бояться подобного всю жизнь. Избавиться от такого страха практически нереально.

— Спасибо, обнадежил, — Чарли поклонился Бэнксу.

— Не за что, — ответил тот. — Кстати, Макс, ты собираешься принимать участие в Олимпиаде, как советовал тебе доктор Синклер?

— Нет, — мотнул головой Громов. — Ни за что.

— Но почему? — изумился Тайни. — У тебя есть все шансы! Если ты прошел «Вторжение» без оружия…

— Это совсем другое дело! — неожиданно резко перебил его Макс. — Был смысл. А просто так, ради игры… Нет, я не смогу.

Чарли и Тайни растерянно переглянулись.

— Просто мы думали… Мы надеялись… — Тайни подошел к Громову и сел на соседний стул. — В общем, мы хотели сказать тебе, что если ты все же решишь участвовать в играх, то, может быть, возьмешь нас в свою команду?

Теперь растерялся Громов.

— Если вы хотите участвовать в Олимпийских компьютерных играх, почему бы вам самим не подать заявки?

— У нас нет квалификации геймеров, чтобы участвовать. Кубок Эдена для нее не годится. Это локальные соревнования. Нас допустят только в качестве игроков команды основного участника. — Бэнкс с надеждой посмотрел на Макса.

— У меня официально тоже нет квалификации геймера, — заметил тот. — Я ни в одном чемпионате не участвовал.

— Ты другое дело! — горячо запротестовал Тайни. — Тебя допустят без звука! Ты же герой!

Чарли покачал головой:

— Не дави на него. Сказал — не хочет — значит, не хочет. Может, как-нибудь в другой раз…

— Другой раз будет только через два года, — обиженно ответил Тайни. — Макс! Ну чего тебе стоит? Ты же все равно пока в Эден не собираешься возвращаться!

— Я не хочу участвовать в Олимпиаде, — тихо ответил Громов.

— Ну вот… — Тайни расстроенно надулся.

Чарли встал из-за стола и положил руку Максу на плечо:

— Не слушай его. По большому счету, не так уж хорошо мы бы там показались. Как ни крути, но Олимпиада — для профессиональных геймеров. Тех, кто играми живет. Нам с ними не справиться. Тем более без Дэз.

Вернулась Эмма.

— Ваше лекарство, мистер Бэнкс, — сказала она, протягивая Тайни стакан с жидкостью.

— Спасибо, — вздохнул тот.

Чарли откинулся назад в кресле и постучал по стакану, показывая Эмме, что хочет еще воды. Этот жест показался Громову чрезвычайно неприятным. Он даже на мгновение зажмурился и сделал резкое движение рукой, словно хотел стряхнуть с костюма крошки.

Эмма спокойно наполнила стакан Чарли водой из запотевшего графина со льдом.

— Я думаю, нам все равно нечего делать на Олимпиаде, — протянул Спаркл, уговаривая сам себя. — В этом году вроде собираются наконец ввести принцип жесткой физиоидентичности игрока, точно так же, как во «Вторжении». Тот же рост, вес, уровень физической подготовки.

— Они этого не сделают, — уверенно возразил Тайни. — Половина игроков в этом случае не сможет участвовать! К тому же как ты себе представляешь физиоидентичность, скажем, на арене «Сунь Укун — Царь обезьян»? Там персонажи — мартышки!

— Не знаю, — Чарли пожал плечами и отпил глоток воды. — Просто об этом уже не первый год говорят. Считается, что игра на физиоидентичных аренах выглядит более зрелищно, чем на тех, где игроки проходят прокачку при загрузке.

— Не знаю, — проворчал Макс. — Во «Вторжении» я каждую секунду проклинал эту чертову физиоидентичность! В любой другой игре ты при загрузке прокачиваешься до состояния крутого правительственного пехотинца и таскать на себе двадцать килограммов оружия, брони, боеприпасов и прочей ерунды не так уж тяжело. А когда эти двадцать килограммов как в реальной жизни… Это жуть. Можно вынести только по необходимости. Ради удовольствия я бы во «Вторжение» не стал играть ни за что.

— Ну не знаю… Я играл… Но передвигался без брони, с одним огнеметом. Там оружия-то в принципе не надо. И даже бегать много нет необходимости. Главное — ходы найти правильные. «Вторжение» только кажется шутером. На самом деле это… квест, — заявил Тайни. — Я прошел игру целиком почти без пальбы еще до того, как поступил в Эден.

— Но согласись, что именно из-за принципа физиоидентичности игра не стала популярной и коммерческой, — продолжал настаивать Громов. — Насколько я знаю, «Фобос» едва смог восполнить расходы на создание арены, а сейчас поддерживает ее в рабочем состоянии больше для рекламы, чтобы демонстрировать совершенство разработки. Из любви к высокому искусству гейм-архитектуры, атмосферы, точности деталей… Но не ради денег. Там бывает человек десять в день от силы. Со всего хайтек-пространства! А дальше первого уровня вообще мало кто проходит, потому что боль там вполне реальная и ужас вообще запредельный от происходящего. Все как настоящее! Представляешь, тебя на самом деле такая тварь, как там бегают, зубами тяпнет или кислотой обольет… Б-р-р! Нет, производители арен никогда не согласятся на введение принципа физиоидентичности. Они же прибыль потеряют! Люди ведь платят за то, чтобы побыть кем-то, кем они не являются. А если ты все время остаешься самим собой, то какой смысл вообще играть?