Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923 - [130]
Военизированное насилие стало в 1924–1926 годах заметным течением в правой политике, представляя собой реакцию как на распад «культуры победы» (уже отягощенный сомнениями и тревогами), так и на усиление левых, подрывавшее возможности государства к выполнению консервативной политической и социальной повестки дня. В то время как определенную роль играл международный контекст (страх разрядки в отношениях с Германией и Россией, укрепление фашистского правительства в Италии), на первом месте находились все же внутренние соображения. Нравственный и политический капитал ветеранов давал Валуа альтернативный источник силы для наступления на «картелистекую» республику. Формы и опыт военной организации были особенно важны для Тэтэнже, стремившегося получить инструмент, который позволял бы оспаривать контроль коммунистов над улицами с целью защиты социального строя, хотя и не обязательно правительства «Картеля».
Эти воинствующие правые группировки представляли собой не единственные выражения протеста. Некоторые организации ветеранов, включая UNC, также мобилизовались против коммунистов и критиковали примирение с Германией. Генерал де Кастельно возглавлял Fédération Nationale Catholique (FNC), которая стремилась защитить дух Священного союза и противостояла антиклерикализму правительства «Картеля», скатывавшегося к довоенным антикатолическим настроениям. И все же, несмотря на взгляды руководителей этих консервативных и ультраправых организаций, и UNC, и FNC, представлявшие собой крупные движения, тщательно избегали чего-либо незаконного, не говоря уже об уличном насилии>{880}. Например, генерал де Кастельно поддерживал тесные связи с церковным руководством и использовал епархиальную структуру как местную основу для деятельности FNC, во главе которой стояли многие представители католической верXVIIIки>{881}.
1924–1926 годы стали временем, когда правые силы взяли на вооружение уличные антиправительственные демонстрации, организовывавшиеся людьми, чье социальное положение и происхождение обычно заставляли их сторониться подобных методов. С декабря 1924 по июль 1926 года состоялось 185 таких манифестаций>{882}. Тот же импульс лежал в основе ряда организаций, демонстрировавших свою приверженность тем или иным формам военизированного насилия. Менее ясным остается уровень их склонности к реальному — в противоположность символическому — насилию. У нас как будто бы отсутствуют свидетельства о проявлениях других видов военизированного насилия — таких как поджоги, нападения и угрозы, регулярно практиковавшиеся итальянскими фашистами с марта 1919 года. Более того, группы, по крайней мере в принципе одобрявшие насилие, были намного малочисленнее организаций, ставивших перед собой цель защиты «победы» 1918 года, но не желавших даже в теории оказаться на стороне сил беспорядка. К 1927–1928 годам «Картель левых» распался, однако многие темы культурной демобилизации были взяты на вооружение новыми правоцентристскими правительствами. Бриан возглавлял Министерство иностранных дел вплоть до своей смерти в 1932 году, и политика разрядки в отношениях с Германией достигла наибольшего размаха уже после краха «Картеля». С военизированным движением было покончено, по крайней мере на время.
Заключение
Французский контрпример позволяет выделить ряд факторов, подпитывавших военизированные движения и насилие в других странах. Во-первых, благодаря тому, что в 1920 году, на пике послевоенной социальной напряженности, реальная революция — в противоположность воображаемой — во Франции так и не состоялась, мобилизация среднего класса на защиту «национального дела» носила в первую очередь экономический и гражданский характер, не принимая насильственной, военизированной формы. Ровно противоположное происходило в то же самое время в Италии, где «красное двухлетие» (biennio rosso) осенью 1920 года ознаменовалось захватом заводов, и в Германии, где фрайкоры жестоко разгромили последние отряды «красной» милиции в Руре.
Во-вторых, военизированные организации практически не имели возможности подорвать монополию на применение силы или отобрать ее у победоносного Французского государства, обладавшего колоссальной военной и политической мощью. В 1920 году гражданские союзы являлись в лучшем случае полезным помощником государства и не претендовали ни на что большее. Демонстрации 1924–1926 годов не несли никакой угрозы общественному строю, так как и JP, и
