Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923 - [107]
Многие ирландцы, служившие в британской армии, после демобилизации шли или возвращались в ряды Королевской ирландской полиции, однако желающих вступить в ИРА среди них тоже находилось немало[75]. Йоост Аугустейн и Питер Харт утверждают, что бывшие военнослужащие играли в ИРА заметную роль, однако точная их численность до сих пор служит предметом дискуссий>{676}. Наибольшую известность среди них, конечно, получил Том Барри, участвовавший в Месопотамской кампании, а затем постепенно взявший в свои руки командование 3-й летучей колонной Западного Корка>{677}. Но, вероятно, самую колоритную фигуру представлял собой Морис Мид, который поступил добровольцем в британскую армию, не достигнув совершеннолетия. В начале войны, захваченный в плен во Франции, он был перемещен в лагерь военнопленных, где завербовался в Ирландскую бригаду, но в итоге был отправлен воевать за немцев на Ближнем Востоке. Мид открыто признавал, что сражается лишь за свою личную свободу. Тем не менее, в конце концов вернувшись в Ирландию, он вступил в ИРА, где его превозносили за боевой опыт и считали отличным стрелком>{678}. Вообще, бывшие бойцы британской армии весьма котировались в ИРА. В некоторых регионах — например в Дерри — местные отряды ИРА и их командная верхушка в значительной степени состояли из бывших военнослужащих. Однако военная подготовка этих людей и их контакты с британской армией могли работать и против них, вызывая подозрения в предательстве и превращая их в мишень для нападений ИРА. Таким образом, мы не слишком преувеличим, если скажем, что бывшие бойцы британской армии либо могли вступить в ИРА, либо становились ее потенциальными жертвами>{679}.
Добровольцы и миф о героях-мужчинах
Помимо этих опытных бойцов, военизированные формирования в обеих странах включали много добровольцев из числа гражданских лиц. Согласно традиционным представлениям, добровольное участие в обоих конфликтах принимали главным образом героические молодые люди, сражавшиеся за национальную независимость. Подобный образ мы встречаем не только в автобиографиях самих этих молодых людей, но и в воспоминаниях женщин, которым должно было бы быть виднее, поскольку они наблюдали все это как непосредственные участницы. Как указывают в случае Ирландии Луиза Уорд и Ив Моррисон, степень женского участия в борьбе за независимость последовательно преуменьшалась вплоть до полного стирания из памяти>{680}. То же самое можно сказать и о событиях в Польше, в которых тоже участвовало много женщин. В число «неожиданных» участников борьбы за независимость входили также дети и подростки, старики и даже инвалиды войны. Подобные примеры мы видим главным образом в Польше, но они встречались и в Ирландии. Разумеется, это не отменяет того факта, что в военизированных формированиях преобладали молодые мужчины, однако требуется более полная картина и вместе с тем встает очевидный вопрос: когда и почему из нее исчезли «другие» комбатанты?
Многие участники военизированных формирований, особенно те из них, кто был причастен к насилию в отношении гражданского населения, принадлежали к поколению «детей войны». Иными словами, они были слишком молоды для того, чтобы принимать участие в войне 1914–1918 годов, однако их возраст позволял им восхищаться историями о героических подвигах и мечтать о личном вкладе в «борьбу за независимость»[76]. Далеко не все ветераны, участвовавшие в сражениях или совершавшие акты насилия, были ожесточены войной. Среди них встречались искатели приключений и просто безработные>{681}. Как указывает Йоост Аугустейн, некоторые могли вступать в военизированные формирования только для того, чтобы произвести впечатление на женщин>{682}. Кроме того, война и усиление надежд на достижение национальной независимости вели к сокращению эмиграции из обеих стран>{683}. Молодые люди оставались дома вместо того, чтобы уезжать за границу, и становились потенциальными участниками боевых отрядов.
В польской памяти о войне за независимость культивируется миф о том, что польские молодые люди все как один поднялись на борьбу>{684}. Однако в реальности набрать добровольцев было далеко не так просто, как хотелось бы их вождям. Несмотря на официальные заявления о непрерывном притоке добровольцев, их собственные боевые командиры опровергают такую точку зрения. Кароль Бачиньски, лейтенант Польских легионов, сражавшихся во Львове, сетовал:
В приказе № 6 говорится о невероятном притоке добровольцев. Это неправда. Мне в своей части пришлось с помощью патрулей отлавливать всех мужчин в возрасте от 20 до 40 лет для зачисления добровольцами на военную службу.
Но даже эти насильственные меры далеко не у всех находили поддержку:
Мы обшарили каждый дом <…> [во всем квартале] <…> и отправили всех задержанных на медицинскую комиссию. Несмотря на недовольство (выражавшееся многими), этим людям выдавалось обмундирование и сразу же сообщалось боевое задание.
Набирать добровольцев было проще в других частях страны, в меньшей мере затронутых войной. Некоторые группы подчеркивали свой добровольческий характер, однако многие состояли главным образом из бывших солдат, которые просто продолжали сражаться
