Война во Вьетнаме (1946-1975 гг.) - [202]

В штабе КОВПЮВ ничего не знали о пленении Донга, как не знали и о добытых на допросах сведениях. В цитате из монографии Лунга есть два двусмысленных места. Первое – фраза “После интенсивных допросов, продолжавшихся в течение нескольких недель…”, которая, естественно, вызывает вопрос: когда Донг разговорился относительно перемены стратегии коммунистов, до или после начала Новогоднего наступления? Будучи знаком с методами ведения допросов у южновьетнамцев, я могу предположить, что Донг дал показания до конца января. Второе – прочитав слова “Южный Вьетнам получил нечаянный подарок”, читателю остается лишь гадать, какая из семнадцати южновьетнамских служб разведки и безопасности захватила Донга. Далее, однако, мы находим упоминание о том, что некоего “Y”, то есть, по всей видимости, Донга, заполучили сотрудники военной контрразведки, которая не поставила в известность о сделанном приобретении даже второй отдел ОГШ. Понятно, что, если о Донге не узнал начальник второго отдела ОГШ, информацию не получили и в КОВПЮВ.

Генерал Вестморленд и его штаб не ожидали нападения врага на крупные города, но предполагали, что Зиап сконцентрирует усилия на овладении двумя северными провинциями. Анализ имевшейся в нашем распоряжении информации давал возможность подсчитать наиболее предпочтительные шансы противника. Ему следовало развернуть серию отвлекающих атак на западе горных районов, в центральных прибрежных провинциях и вокруг Сайгона, с тем чтобы там связать боями войска американцев и ПЮВ, а тем временем силами четырех-пяти дивизий нанести главный удар в двух северных провинциях Куанг-Три и Тхуа-Тхиен. Прежде всего, поступив так, Зиап сконцентрировал бы максимум имевшихся в его распоряжении сил в одном месте, а не разбрасывал бы их по всей стране. Ему было бы сравнительно просто организовать тыловую поддержку действовавших на севере частей из Лаоса, ДМЗ и из Северного Вьетнама. Ту же Ке-Сань, где Зиап решил повторить вариант Дьен-Бьен-Фу, оказалось бы легче захватить вначале, чем потом, как попытались это сделать коммунисты. Хюэ, старая столица империи, являлся важным для Севера и Юга пунктом с психологической точки зрения. Ну и, наконец, в случае отхода, который Зиап мог предвидеть, пути отступления у северовьетнамских войск оказались бы довольно короткими, поскольку они смогли бы укрыться в своих убежищах в Лаосе, в ДМЗ и в Северном Вьетнаме.

Трудно, конечно, сказать, сработал бы вышеизложенный план или нет, однако хуже того, что случилось с Великим наступлением, быть просто не могло. Вместе с тем наступление на севере не способствовало бы подъему Великого восстания, политической составляющей ТКК-ТКН, и, вероятно, поэтому Политбюро ЦК ПТВ решило отвергнуть данный вариант.

Закончив с определением степени внезапности наступления коммунистов, президентский консультативный совет по внешней разведке попытался ответить на интригующий вопрос: как 84 000 вьеткон-говцев и северных вьетнамцев подобрались к городам так, что никто из южных вьетнамцев не заметил этого и не сообщил властям? Данный вопрос касается способов получения, изучения и обработки информации разведкой, но, что еще важнее, он бьет по достижениям программы пацификации (в январе 1968-го Комер заявлял о 67,3 процентах выполнения) и ставит под сомнение лояльность южновьетнамского населения в так называемых умиротворенных районах.

Авторитетные эксперты пришли к выводу, что все дело в “мерах обеспечения безопасности, предпринятых противником, быстроте его продвижения по территориям, значительная часть которых находилась под его контролем, а также в технических трудностях с передачей информации, с которыми в большинстве случаев сталкивались преданные правительству крестьяне”‹6›. В целом я склонен согласиться с высказанной здесь консультативным советом точкой зрения, однако считаю нужным добавить, что в преддверии Новогоднего наступления основная масса южновьетнамских крестьян еще не определилась со своими политическим пристрастиями. Жители села по большей части были индифферентны к правительству Тхиеу, но вместе с тем боялись и даже ненавидели Вьетконг и северовьетнамцев. Все, чего они хотели, это того, чтобы их оставили в покое и дали жить так, как жили они сами и их предки в течение многих веков.

Самым распространенным вопросом, которым задавались высшие офицеры в Сайгоне во время и после Новогоднего наступления было: почему на места их расквартирования не нападали диверсанты Вьетконга? Генералы и многие полковники жили по двое и по трое в разбросанных по всей столице домах. Если генерала Вест-морленда охраняло всего одно отделение, состоявшее из восьми американских военных полицейских, то остальные высшие офицеры в основном полагались на южновьетнамские “ночные патрули”, сомнамбулами бродившие возле их домов. С наступлением вечера 30 января, накануне нападения Вьетконга на Сайгон, все они и вовсе “растворились в тумане”. Небольшое подразделение диверсантов Вьетконга могло почти без потерь захватить или уничтожить всю находившуюся в столице командную верхушку, в том числе и самого Вестморленда. Не говоря уже о том, что эта акция оказалась бы чрезвычайно важной в пропагандистском плане, в результате ее проведения работа штаба КОВПЮВ была бы на какое-то время буквально парализована.