Война Владигора - [10]

— Ты что ж, осиновый пень, наделал?! — негромко вскричал Млад. — Ведь ты по княжьему окну стрелял!

— А хоть бы и по княжьему! — пьяно ухмыляясь, отозвался Якун.

— Давай руки, сейчас вязать тебя, дурака, буду, — почти со стоном проговорил Млад.

Он уже полез к поясу за веревкой, как вдруг получил такой удар в лицо, от которого едва не покатился вниз по лестнице. А когда поднялся с колен, Якун уже спрыгивал с той же лестницы на землю.

Млад сразу крикнул стражнику на соседнюю башню, чтобы тот передал о случившемся по цепи дальше, а сам бросился в погоню за собственным другом.

Якун, несмотря на нетрезвое свое состояние, проявил изрядную прыть, и поймать его оказалось непросто. Он скрылся за углом, а когда Млад тоже завернул за тот угол, то получил поленом по голове.

Это было уже чересчур, и Млад перестал придумывать план, как станет утром выручать друга, а, разозлившись, снова бросился за ним следом по темным улицам. Он уже догнал его и схватил за руку, однако тот пырнул его ножом. Нож этот закадычный друг целил Младу в сердце, но попал лишь в предплечье. Млад от неожиданности ослабил хватку, Якуну удалось вырваться и убежать снова.

Эта последняя стычка случилась поблизости от их домов, и Млад, вместо того чтоб продолжать погоню, решил предупредить родню Якуна. Пусть отлавливают его сами, а утром ведут к князю с повинной.

Каково же было его изумление, когда на громкий стук в деревянные ворота вышел сам Якун, заспанный и абсолютно тверезый! И ничего не мог понять из сбивчивого рассказа Млада. Он клялся и божился, что ни на какую башню не лазал, да и зачем ему это, если с утра заступать на дневное дежурство.

— Как расстались с тобой возле дома, так я сразу пошел в опочивальню и заснул! — уверял он. — Ну сам подумай, не враг же я себе, чтобы зелье ваше употреблять!

Потому Млад и не знал, что и как теперь докладывать князю.

Днем ночная история разрешилась легко. А может быть, еще больше запуталась. Воевода Ждан сказал Младу по секрету, что ночью и в самом замке случилось непонятное. Настоящие дружинники отчего-то крепко заснули, а вместо них в княжеские палаты ворвались переодетые волкодлаки.

— Только наш князь другим не чета — всех порубил! — закончил рассказ воевода. — Однако ты обо всем этом помалкивай. А стрелок твой тоже, по всему видно, был из волкодлаков. Следовательно, Якуна и винить не в чем. А нам теперь — не в оба глаза, а во все четыре надо смотреть!

Вот и смотрел Млад во все четыре глаза — и в городе, и со сторожевой башни.

И высмотрел сначала одно посольство, потом другое, третье. Все они торопились от своих государей к князю Владигору. А когда пропускал посла Есипа от княгини Божаны, вдруг какой-то мужичишка отошел от возка, обнял его и спросил, заплакав:

— Млад! Млад! Или ты не узнаешь меня? Я же Власий, отец Снежаночки.

Млад на мгновение отстранился и вгляделся в плачущего мужичка.

Это был и в самом деле отец его невесты. Но только не как обычно важный и красиво одетый, а словно какой-то замусоленный, словно его перед этим по печным трубам таскали, а потом отмывали в лужах.

— А Снежаночки нет… — выговорил Власий трясущимися губами и громко зарыдал.

— Как нет? Почему нет? — не поверил Млад.

— В Заморочном лесу упыри напали. Один я и остался…

Вот и все ожидание…

Млад почувствовал на губах кривую улыбку, постарался согнать ее. Колени у него дрожали, руки тоже тряслись.

— Врешь ты все, дядька Власий. Шутку такую придумали, да? — спросил он с надеждой: а вдруг и в самом деле это только шутка.

Власий со Снежанкой мастера были людей вышучивать.

Но купец, оборвав рыдания, обнял его:

— На князя вашего одна надежда. Пошлет дружину — может, и успеем отбить Снежаночку.

— Ты скажи, где это было? Я сам пойду. Сегодня же и пойду ее отбивать.

Млад на мгновение представил свою возлюбленную в руках упырей, и его передернуло.

— Сам пойду к князю, буду просить, чтоб пустил меня. Князь поймет, — сказал Млад, когда поведал обо всем закадычному другу.

— Ты с отцом посоветуйся, — ответил разумный друг. — Отец, можно сказать, в городе третье лицо. И вашего деда, Прокла, князь помнит. Сам же ты рассказывал, как староста Прокл князя от Климоги Кровавого спасал. Один в Заморочный лес не суйся, пусть Владигор дружину посылает. Разве это порядок, если всякая нежить на дорогах жирует!

Советовать легко, да исполнять трудно. Попробуй к князю пробейся. У него весь день важные дела. И отец тоже там сидит, о беде не ведает. Послы отчего-то один за другим с разных концов Поднебесья приехали — им всем тоже князь срочно понадобился…

А потом вдруг вышел отец с перекошенным лицом. Встретился глазами с сыном. И оба поняли, что ничего уж не надо друг другу рассказывать.

— Ты вот что, слезу утри, не квасься. Поедешь с дружиной, может, еще спасем Снежаночку. Только об этом пока помалкивай, — предупредил отец. — Что у тебя с рукой?

— Ночью поранил, пустяк.

— Хорошо, ежели пустяк. Руки береги, как и голову, — они тебе нужны будут.

ИНОЗЕМНЫЕ ПОСОЛЬСТВА

Князь просыпался рано, когда только-только расходилась на небе серая сумеречная мгла и озарялось оно первым лучом прячущегося за лесом солнца. Утренняя еда его была скромна — свежеиспеченный хлеб, да квас, да мед. Чаще он делил завтрак с двумя людьми — воеводой Жданом и посадником Разномыслом, сыном старосты Прокла, забитого ратниками Климоги Кровавого. С этими двумя князь и обсуждал первостепенные дела. А дел было немало — задумал князь обнести Ладор третьей городской стеной, ибо разрослась за последнее время столица и в застенье — в городских посадах — людей стало уж больше, чем в старом городе. И хотя в мирные дни посадским жителям ничто не угрожало, однако князь понимал прекрасно — стену строят не когда враг рядом, а когда его вовсе нет. То же было и с новыми доспехами для дружины. Ковать их следует не второпях, во время битвы, а в покое и с разумением. Потому князь пригласил из разных земель немало известных ремесленных людей — строителей крепостей и оружейников. Об их размещении и пропитании как раз шла речь у князя с посадником Разномыслом и воеводой Жданом в то утро.