Война в мире призраков - [3]

— Вы правы, одним из них действительно был Рекс Ван Райн, а остальные двое — Ричард Итон и Саймон Арон. Все трое они были со мной во время Польской кампании. Что мы делали там, это слишком долго рассказывать, хотя когда-нибудь я это сделаю. Мы едва избежали смерти, причем ухитрились спастись таким образом, что рассказывать об этом не совсем удобно, хотя, конечно, винить нас за это нельзя. Когда в конце концов мы вернулись в Англию, подходящего занятия для нас не нашлось, и мы решили на время заняться разделиться и посвятить себя своим личным делам. — Ну и что все остальные делают сейчас?

— Рекс, вам наверняка это известно, — летчик, причем не какой-нибудь, а настоящий ас. Хотя он —. американский гражданин, он умудрился вступить в королевские Военно-воздушные силы, должным образом проявить себя в августовских и сентябрьских воздушных боях, за что и был награжден орденом, но в начале октября ему не повезло, он случайно нарвался на целую стаю немецких истребителей шестеро против одного, и был сбит. В результате неудачного приземления пострадала его левая нога. Сейчас он, правда, уже поправляется, но, боюсь, по здоровью он больше не сможет быть летчиком-истребителем.

Второй из нашей четверки, Саймон Арон, вернулся в свою контору, он — директор одного из крупнейших финансовых учреждений нашей страны. Он решил, что окажет лучшую услугу стране, если будет хорошо играть на биржевых курсах валют. До сих пор это ему неплохо удавалось.

Ну и, наконец, последний, Ричард Итон. Он тоже летчик, но для армии староват, поэтому служить его не взяли. Это ужасно его расстроило. Он удалился в свое огромное поместье в Вустершире, где посвятил себя сельскому хозяйству. Правда, временами он приезжает в Лондон, чтобы отвести душу, — до сих пор не может успокоиться, что не воюет. Именно Ричард помог мне провернуть несколько дел.

— И что же это были за дела?. — поинтересовался сэр Пеллинор.

— В подробности я вдаваться не буду, это слишком утомительно. Просто скажу, что у меня также как у вас немало друзей. Я неплохо говорю на нескольких языках, привык все замечать, что позволило мне вывести из игры некоторых типов. Прошлой весной я тайно слетал в Чехословакию; был в Нидерландах сразу же после их оккупации. Как раз оттуда я вернулся на прошлой неделе. Конечно, как вы понимаете, какого-то официального статуса у меня нет.

Глаза сэра Пеллинора загорелись озорными огоньками.

— Н-да, вам определенно палец в рот не клади. Кстати, по официальным каналам до меня дошли слухи, что вы просто незаменимы во многих делах. Надеюсь, вы понимаете, я навел справки, прежде чем встретиться с вами сегодня, правда, деталей уточнять не стал. Ну и чем вы занимаетесь на сей раз?

— Да ничем особенно. Веду наблюдение за группой людей, которых в любой другой стране еще год назад поставили бы к стенке, и пытаюсь выяснить, куда утекает информация, исходящая от типов, называющих себя патриотами, но слишком распускающих язык в женском обществе. Ничто меня не удержит от поездки на Камчатку или в Перу хоть завтра утром, если вы посчитаете, что таким образом я смогу вбить еще один гвоздь в гроб Гитлера.

— Приятно слышать подобные слова, — прогремел могучий голос сэра Пеллинора. — Господи, если бы такое рвение проявляли некоторые члены нашего правительства, мы давно бы раздавили эту фашистскую сволочь. Нам очень бы хотелось воспользоваться вашими великолепными способностями, ну а причина вам должна быть понятна, вы сами ее назвали, — утечка информации. Думаю, вам даже не придется выезжать из Лондона хотя невозможно предугадать все заранее Де Ришло искоса взглянул на своего собеседника.

— Никогда не думал, что есть основания для серьезной тревоги в этой области. Конечно, даже ничтожная утечка должна встревожить, но, насколько мне известно после поражения Франции и уничтожения привычных каналов связи с Континентом никакой серьезной информации из страны не уходило.

— В определенном смысле это так, — согласился сэр Пеллинор, кивнув седой головой. — И мы сами обратили на это внимание. Ну, например. Когда начались первые массированные налеты германской авиации на Великобританию, мы опасались, что, только благодаря своему численному перевесу, немцы смогут уничтожить прямо на земле гораздо больше наших самолетов, чем мы можем себе позволить, поэтому, как сейчас всем известно, мы еще до налетов освободили наши аэродромы на южном и восточном побережьях, оставив немцам пустые ангары и мастерские. Мы ожидали, что они будут бомбить наши новые базы, но их самолетов там так и не увидели, наоборот, они днем и ночью кружили над прежними площадками, хотя там, по существу, остались одни лишь головешки. Это явно свидетельствовало о том, что они даже не подозревают о перебазировании всей нашей авиации. Впрочем, это уже в далеком прошлом. Нечто подобное произошло и совсем недавно, следовательно, стоит германским агентам оказаться отрезанными от континента, вся их система сбора и передачи информации нарушается.

— Тогда я не понимаю, что же вас тревожит.

— А вот что Как это ни странно, но эта система нарушена только в некоторых направлениях. В настоящее время наибольшую опасность для нас представляет потеря судов, и самое невероятное заключается в том, что нацисты, которые, казалось бы, имеют весьма туманное представление о том, что в нашей стране происходит, абсолютно точно знают маршруты движения наших кораблей. Естественно, каждый конвой, то есть караван судов, направляющийся в Америку или из нее, следует новым маршрутом, совершая зачастую отвлекающие маневры. Он может сперва идти прямо на север, в Арктику, иногда — прямо на юг, чуть ли не до Мадейры, а порою напрямую через Атлантику. Но каков бы не был его путь, нацистам, похоже, он всегда известен. Они встречают каждый конвой на полпути, когда его покидают суда сопровождения.