Война в 16. Из кадетов в «диверсанты» - [27]

— В эстонской школе на уроке истории изучают цвета национального флага. Учительница спрашивает:

— Дети, что означают цвета нашего флага? Тиитус, что означает синий цвет?

— Синий цвет, госпожа учительница, означает необъятные морские просторы Эстонии, по которым плавают русские оккупантские корабли.

— Правильно, Тиитус. Томаас, а что означает чёрный цвет на нашем флаге?

— Чёрный цвет, госпожа учительница, означает необъятные просторы Эстонии, которые топчут русские оккупанты.

— Правильно, Томаас! Вовочка, а что означает белый цвет на нашем эстонском флаге?

— Белый цвет на вашем эстонском флаге означает необъятные просторы Сибири, которые будут топтать Тиитус и Томаас, если не заткнутся!

Стрелков анекдоты умел рассказывать, поэтому получилось очень смешно, особенно в местах, где он специально тянул слова, копируя эстонский акцент.

Вместе с Ромашкой я пробыл несколько дней в Симферополе, а потом меня всё-таки отвезли к основной части группы в тренировочный лагерь.

На тренировочной базе бойцы жили в здании, которое раньше предназначалось для воспитательского состава лагеря. Помещение было в приличном состоянии: душевые кабинки, хорошие кровати, общая кухня. Еду в основном готовил Прапор (в дальнейшем один из командиров ополчения в Славянске, Ямполе, Снежном; давний друг Игоря Стрелкова, ветеран боевых действий в Приднестровье и Абхазии).

Евгений Скрипник (Прапор)

Тренировали нас более опытные ребята с боевым опытом — члены нашей группы, прошедшие ранее несколько горячих точек. Нас учили всему, что может пригодиться в боевой обстановке. Перечислять все дисциплины, я думаю, не стоит.

Ещё в Симферопольском военкомате у нас в группе был медик с позывным Док.

Он воевал добровольцем в Приднестровье, Чечне, а на гражданке преподавал военную медицину в одном из московских университетов. Док меня научил азам первой медицинской помощи: перевязкам, наложению жгута, реанимации в полевых условиях, транспортировке раненого и многому другому, что необходимо знать штатному полевому медику в боевом подразделении. Я легко схватывал медицинскую науку, так как ещё в Киеве сам интересовался медициной, читал пособники первой помощи и даже пытался поступить в медколледж, но журналистка перевесила.

Освоение навыков полевого санинструктора мне были необходимы как никому, потому что в группе я был самым молодым, и чтобы хоть как-то считаться равноправным бойцом, я должен уметь то, чего не умели другие. Благодаря Доку я научился спасать человеческие жизни в условиях боя. Поэтому каждый спасённый мною впоследствии боец или мирный житель приписывался в первую очередь моему учителю.

Когда он покидал подразделение и уезжал в Москву после референдума, передал мне все перевязочные материалы и медикаменты, которые у него были. Несколько мешков с бинтами, ИПП (индивидуальными перевязочными пакетами), спиртом, перекисью, а также таблетки и ампулы различного назначения. К тому времени я уже знал показания и способ применения каждого лекарства, которое у меня было. Помимо обычных препаратов, Док оставил мне сильные обезболивающие препараты.

Андрей Акинфиев (Док)

Так я занял полноценную нишу в группе Стрелкова — должность полевого медика. Уже на тренировочной базе после референдума я совершенствовал свои навыки, практикуя на бойцах иммобилизацию с поля боя, перевязку конечностей, головы и туловища. Не делал только искусственного дыхания по принципиальным соображениям, так как женщин с нами не было. На войне, конечно, его приходилось делать исключительно мужчинам — здесь нечем гнушаться, но практиковать это на занятиях я не находил для себя нужным. Иногда я выходил на футбольное поле, просил несколько бойцов поучаствовать в моих тренировках и таскал их на себе, имитируя вынос раненого с поля боя. Как-то я попробовал взвалить на себя Прапора, который весил больше 100 килограммов, и протащить лёжа несколько десятков метров по траве. Конечно, глаза у меня чуть не вылезли из орбит, но проползти с ним где-то треть поля я смог.

Знакомство с Моторолой

В начале апреля в лагерь прибыло пополнение — группа под командованием Балу, около 15 человек, почти все из Харькова. Среди них был тогда ещё неизвестный Моторола. До приезда в Крым ребята участвовали в харьковском восстании в марте 2014. Тогда в город нагнали заукраинских футбольных фанатов для разгона местных жителей, которые вышли выразить поддержку Крыму и России. На центральной харьковской площади была перестрелка, в которой ранили несколько наших ребят. Моторола, кстати, там тоже присутствовал.

По прибытии группы я растопил баньку, чтобы ребята расслабились после долгого пути, тогда я и познакомился с парнем по имени Арсений. Как он рассказывал, Моторолой его прозвали сослуживцы в Чечне. Он имел какое-то отношение к связи.

В группе я был почти самым низким, но Моторола оказался даже ниже меня. Зато он был достаточно прытким, резким и довольно сильным.

Один раз, по своей «вандальской» привычке, я сломал рогатку какого-то бойца. Единственный, кто увидел это «преступление», — был Моторола. И хоть эта рогатка стоила копейки, но когда начали искать виновника, Моторола меня не сдал. Хотя мог просто в шутку кому-нибудь рассказать, как «малой» игрался этой рогаткой и разорвал её.