Война Судного дня - [4]

В психологическом плане такая оценка подкреплялась тем, что весной 1973 года египетские военные мероприятия, вызвавшие большую тревогу израильского руководства и побудившие его предпринять ряд дорогостоящих и обременительных для общества мер по повышению боеготовности ЦАХАЛа, верно оценивались военной разведкой как не несущие прямой угрозы скорого нападения на Израиль. Осенью 1973 года оценка военной разведки оставалась прежней, несмотря на всё более явные признаки скорого начала войны, и 5 октября 1973 года, за день до египетско-сирийского нападения, в докладе, который АМАН представил израильскому правительству, появилась следующая фраза, ставшая впоследствии знаменитой: "Хотя конфигурация египетских сил у канала содержит признаки, указывающие на возможность скорой наступательной инициативы, наша оценка общего соотношения сил между ЦАХАЛом и египетской армией остается прежней, и, соответственно, мы считаем низкой вероятность того, что Египет намерен возобновить боевые действия".

Как мы видим, главным элементом "концепции", ослепившей АМАН в предвоенный период, была уверенность в том, что значительное нападение на Израиль не будет предпринято Египтом и Сирией, поскольку Анвар Садат понимает невозможность одержать над Израилем решительную победу. Верная по сути оценка египетского военного потенциала сочеталась в этой концепции с неправильным выводом.

Садат и его Генеральный штаб, возглавлявшийся генералом Саадом аль-Шазли, не строили иллюзий насчет возможности полностью разгромить ЦАХАЛ на Синае и прорваться вглубь израильской территории. Они исходили при этом из априорной убежденности в качественном превосходстве израильской авиации над арабскими военно-воздушными силами и не верили в способность своих пилотов успешно драться с израильтянами в воздухе. По этой причине египтяне не планировали продвижения за полосу Синайского полуострова, прикрытую их ЗРК, расположенными на западном берегу канала. Попытка продвинуться за пределы этой полосы вглубь Синая и далее представлялась Сааду аль-Шазли заведомо обреченной, поскольку без прикрытия зенитных ракет египетские силы окажутся уязвимыми для израильской авиации. Но при этом египтяне всерьез подготовились к форсированию канала и к дальнейшему удержанию захваченной полосы на его восточном берегу. Фактически это и было целью войны, с точки зрения президента Садата: вернуть арабам утраченную гордость, продемонстрировать успешное наступление арабских армий, навязать Израилю прекращение огня в унизительной для него ситуации и тем самым создать условия для будущего возвращения Синая Египту.

Именно в этом пункте, т. е. в оценке реальных намерений Египта в планируемой им войне, состояла роковая ошибка израильской "концепции". Здесь нужно отметить, что египетское руководство тщательно скрывало истинный оперативный план, которому оно собиралось следовать, не только от Израиля, но так же от СССР и от своих сирийских союзников. Саад аль-Шазли подробно описал причины этого в своей книге "Форсирование Суэцкого канала". От Москвы точный план действий на период после форсирования канала скрывался ради того, чтобы обеспечить Египту максимальный приток вооружений: египтяне убеждали советское руководство в том, что они готовят более глубокую наступательную операцию нежели та, что планировалась ими в действительности. Что же до Сирии, то от нее истинные намерения Египта скрывались из необходимости побудить Хафеза Асада к максимально активным действиям. Асад, в отличие от Садата, действительно полагал, что непосредственной целью войны является возвращение силой всех территорий, утраченных Египтом и Сирией в 1967 году. Он уже в ходе войны осознал, что египтяне ведут себя осторожнее, чем обещали ему на стадии подготовки к нападению на Израиль, и это, очевидно, сказалось в какой-то момент на его собственных действиях.

Но разговор о "концепции" нельзя ограничить ведомственными рамками военной разведки. Применительно к данному вопросу имеет значение и то, как понималась в те годы общая ситуация на Ближнем Востоке высшим политическим руководством Израиля.

По ходу Войны на истощение, которую Египет вел против Израиля в 1968–1970 гг., египетские вооруженные силы стали опираться не только на помощь советских инструкторов, но также и на прямое участие советских военных — эскадрилий истребительной авиации и ракетных частей ПВО — в боевых действиях. Численность советского военного персонала в Египте превысила 32 тысячи человек. С точки зрения США, этим создавалась двойная опасность: перерастания ближневосточного конфликта в прямое столкновение великих держав и углубления советского влияния в регионе. Вашингтон проявлял растущую заинтересованность в прекращении огня. Достичь его удалось после того, как 30 июля 1970 года израильскими пилотами было сбито в воздушном бою пять истребителей МИГ-21, пилотируемых советскими летчиками, причем Израиль не потерял в этом бою ни одного самолета. Срочно прибывший в Каир командующий советскими ВВС маршал Павел Кутахов провел расследование данного инцидента. По итогам расследования им был отдан приказ о прекращении полетов советских летчиков в зоне Суэцкого канала. Руководство СССР оказалось перед необходимостью уведомить Насера о том, что оно не в состоянии гарантировать неприкосновенность египетских воздушных рубежей.