Война сказок - [8]

Вопреки ожиданиям биохимика, молодые люди переглянулись и закатились от смеха.

– Что такое? – обиженно спросил Пекарь, оглядывая свой варварский наряд – серый балахон из грубой мешковины, закрытый спереди черным мясницким передником. – Разве я выгляжу недостаточно грозно? Тролли, страшные лесные тролли, и те дрожат, когда я захожу в цех. А двое обнаглевших сосунков, сбежавших с утренних занятий, не желают пасть ниц при виде своего разгневанного руководителя!

– Простите, наставник, – еле сдерживая смех, произнес Робин. – Вы же сами просили, чтобы из этого хилого ребенка, – он кивнул в сторону Саманты, – я сделал что-то стоящее. Не знаю уж, чему учат у них на юге, но девчонка не владеет даже примитивной гимнастикой йогов! Бегает она ничего себе, а в остальном – полнейшая размазня… Ой, Саманта, оставь в покое мои волосы – больно!

– Я тебе покажу размазню, – хмуро пообещала девочка, нехотя выпуская из рук жесткие черные пряди. – Говорила же я вам – я долго болела в детстве, а в вунд-школе у меня были дела поважнее…

Пекарь пытливо, без улыбки, всмотрелся ей в глаза. Саманта смутилась и покраснела.

– Ну что ж, поважнее так поважнее, – после некоторой паузы пророкотал биохимик. – Хотя первый день работы над драконом – дело тоже не пустяковое…

– Над драконом? – в один голос воскликнули пораженные практиканты.

– Элдис уже в Родильне – с самого утра занимается подбором биокомпонентов, – усмехаясь в пышные усы, сказал Пекарь. Кряхтя, он поднялся со скамейки и глыбой навис над молодыми людьми. – Толк выйдет из парня, не то что из вас, разгильдяев… Даже не верится, что в своих школах вы были в числе лучших! (Саманте вновь показалось, что Пекарь бросил на нее подозрительный взгляд.) Ладно, дело покажет, кто чего стоит… А теперь марш в столовую! Затем парень пусть направит свои индейские мокасины в сторону Операторной – сегодня надо помочь ребятам в составлении программы общего вида дракона. А ты, Саманта… Сходи-ка, девочка, в библиотеку, полистай книжки – нам с тобой надо будет на днях поколдовать над мозгом этой твари… Вечером, как всегда, настрочите отчет о проделанной работе. Хотя бы пару страниц в дневнике – договорились?

– Разве мы подводили вас, наставник? – обиженно вскинулся Робин.

– Помню, помню, – отмахнулся от него огромной рукой Пекарь, посмеиваясь в усы и с удовольствием скользя взглядом по стройной, мускулистой фигуре мальчишки. – Кстати, Робин, вечерком я, так и быть, поучу тебя метать нож… И особо – приемам обороны от троих соперников. Слишком уж ты прямолинеен, брат, в схватке – хитрости и сметки маловато… А сейчас – за дело!

Зардевшись от удовольствия, Робин приложил было ладонь ко рту, но, поймав укоризненный взгляд наставника, смешался и бегом помчался в сторону столовой. Саманта, стараясь не выдавать волнения, неторопливо пошла за ним, беспечно размахивая луком и что-то тихо напевая.

Пекарь, заложив руки за спину, задумчиво смотрел ей вслед.

* * *

Библиотека располагалась на втором этаже сборочного цеха, входящего в состав Родильни. Обширное помещение цеха было плотно заставлено матовыми кубами синтез-стендов трехметровой высоты. Они были соединены сотнями разноцветных кабелей с мощной ЭВМ, специализированной на создании биороботов и поэтому прозванной Мамашей. Девочка долго петляла среди стендов, задыхаясь от густого воздуха, насыщенного запахами разогретого металла, озона и сырого мяса. Не без труда она наконец выбралась в дальний угол зала, к белой лестнице с высокими поручнями. Со вздохом облегчения Саманта стала подниматься по рифленым ступенькам, но тут сзади послышался душераздирающий вопль.

Один из матовых кубов, мимо которого девочка только что беспечно проходила, оказался распахнутым. Из дверного проема валил сизый дым, расцвеченный пульсирующим красным светом.

– Джим, что ты стоишь, помогай! – раздался изнутри синтез-стенда отчаянный голос. – Видишь, эта дубина не хочет выходить!

– Сам ты дубина, – пророкотал в ответ густой, могучий голос. – Чего это я туда пойду? Там холодно…

– Он еще спорит! Джим, угости этого парня «хлыстом»!

– Зачем же «хлыстом»? – глубокомысленно прогудел новорожденный «уродец». – Вот ежели ныне была бы эпоха Древнего Египта, времен, скажем, Хефрена, то…

– Рассуждает! – с восхищением вскрикнул кто-то. (Саманта узнала голос младшего наладчика киберузлов Джима Стайрона.) – Слушай, Тед, а откуда тролль может знать о Древнем Египте? Ему вроде бы не положено…

– …Или, например, период термидорианской реакции во Франции конца восемнадцатого века, – продолжал бормотать тролль. (Саманта смутно различала в дымном облаке его дубообразную фигуру.) – Тогда с оппозицией обращались запросто: раз – и нету… Ныне же, когда на дворе стоит четвертое десятилетие двадцать первого века и мир и благоденствие воцарилось над многострадальными народами… Ой-ой-ой! Я же говорил – не надо «хлыстом»! Давайте-ка лучше порассуждаем логично. Кто потерпит в споре позорное поражение, тот и выйдет на лютый мороз…

– Все ясно, – грустно сказал пожилой мужчина, выходя из стенда и снимая с крупной головы дыхательную маску.

Присмотревшись, девочка узнала Теда Норвила – одного из ведущих биохимиков Родильни. Тед достал из верхнего кармана халата сигарету и нервно закурил, как будто ему не хватало клубов дыма, окутывающих его плотную фигуру.