Война с самим собой - [52]

В трагедии Пьера Корнеля «Мученик Полиевкт»

Полиевкт и Неарх служили в одном и том же римском легионе.

Неарх принял новую веру и, когда'был обнародован эдикт против христиан, стал избегать своего друга, не желая навлекать на него подозрения и подвергать его жизнь опасности. Полиевкт был немало огорчен поведением друга; кроме того, его приводила в отчаяние сама мысль о том, что после смерти (а согласно вере друга язычники не смогли войти в царство божие) они не воссоединятся в лучшем мире. Было решено, что друзья бросят жребий. В то же время Неарх не скрывал опасений, что вера его друга недостаточно крепка, чтобы выдержать посланные судьбой испытания. Однако Полиевкту такое и в голову не приходило; он опасался лишь того, что умрет раньше, чем примет крещение, и тем самым будет разлучен со своим другом. Горя желанием продемонстрировать истовость своей веры, он предложил Неарху пойти к месту, где был вывешен злополучный эдикт. Когда они пришли туда, Полиевкт с презрением прочел указ, бросил его наземь и затоптал в грязь. Спустя короткое время он встретили людей, несущих языческих идолов в храм. Полиевкт вырвал идолов из рук участников процессии, швырнул их на землю и принялся топтать ногами. Оба были арестованы и препровождены в местный магистрат, во главе которого стоял отчим Полиевк-та. Произошедшее чрезвычайно огорчило сердобольного родственника, и он стал умолять пасынка образумиться и посоветоваться с женой. Слова отчима пропали втуне. Полиевкт заявил, что если жена и ребенок не последуют его примеру, он откажется от них. Он принялся укорять отчима в том, что тот отвращает его от веры, напоминая о слезах жены. Главе магистрата не оставалось ничего иного, как привести в исполнение действовавшие в то время предписания и приговорить пасынка к смерти. Полиевкт воспринял приговор спокойно и сказал, что умирает с радостью, ибо видит перед собой его (его приятель-христианин возомнил себя Христом). Последнее «прости» и слова любви он сказал своему другу, Неарху. (Цитируется по книге Мейсона, с. 120-122.)

история главного героя и его друга Неарха со всей очевидностью демонстрирует неприкрытую эротическую мотивацию мучеников-христиан. При этом не имеет значения, насколько точно автор следует историческим фактам. Важно лишь то, что он верно уловил стремление героя к получению эротического удовольствия через смертную муку, принятую во имя абстрактной цели.

В большинстве случаев мазохистам необходимо присутствие мучителя или по крайней мере санкция на муки, выданная предметом страсти. В случае религиозного мазохизма последний завуалирован проявлением экстатических состояний. Например, отец Уильям Дойль, член иезуитской общины и современный великомученик, убитый в 1917 году, всячески умерщвлял свою плоть. Он носил власяницу и вериги; пробирался сквозь заросли крапивы и колючего кустарника; по ночам обливался ледяной водой; спал на холодных каменных плитах часовни; занимался самобичеванием и до минимума свел свою потребность в сердечной привязанности. В своем дневнике он в деталях живописует искушения, которым подвергался. В частности, его прельщали сахар, пирожные, варенье и другие деликатесы: «Жестокое искушение съесть пирожное; отказался несколько раз кряду. Победил желание отведать варенье, мед и сахар. Бешеное искушение сахаром и т. д. Выпил холодного чая. Очень хотелось попробовать конфет».

То, что эти жертвы приносились во имя божие, свидетельствуют следующие строки из дневника: «Господь потребовал, чтобы я полностью отказался от сливочного масла... На меня снизошло откровение, и я понял, что воздал Иисусу во всем, что касается качества пищи. Теперь Он просит ограничить ее количество». Об интимности его отношений с суровым, но любящим богом можно судить по следующим словам: «Хочется вернуться в свою тихую и уютную опочивальню, но мысль об этом вызывает у меня трепет, ибо там я так часто выражал ему свою горячую любовь... Как это не раз было, я чувствую себя беспомощным рабом любви и ощущаю пылкую, неугасимую любовь его сердца, по сравнению с которой человеческие чувства представляются совершенно ничтожными... Все существо его божественной природы наполнено любовью ко мне... Каждый удар его нежного сердца — это биение любви ко мне...» Вряд ли можно сомневаться в эротической подоплеке такого религиозного чувства.

Чарльз Макфи Кэмбелл. Личность и окружающая среда. Макмиллен, 1934, с. 25-28. (Цитируется по книге «Отец Уильям Доил, орден иезуитов, духовное исследование» Альфреда О'Рейли, Лонгменз & Грин, 1925 г.).

Следует отметить существование такой формы мазохизма, где участие второго лица не обязательно и вожделенной целью является страдание как таковое. Фрейд обозначил это явление, как «нравственную форму мазохизма». В данном случае само страдание представляет абсолютную ценность, и неважно, исходит ли оно от друга, врага или безликой судьбы. Отличительной чертой таких мучеников является их постоянная готовность к боли и то облегчение, которое она им приносит. Искушенному взору аналитика не представляет труда определить это качество как «сладострастие боли», которое придает нравственному портрету личности «аморальную» окраску. В то время как аскет борется с «искушением», накладывая на себя епитимью, мученик «провоцирует» ярость своих палачей, которая порой выходит за рамки поставленной цели.