Война с продолжением - [38]
15 февраля перед «Советом десяти» предстала делегация Административного Совета Ливана во главе с маронитом Даудом Аммуном[271]. Она смогла добраться до Парижа только после того, как была задержана на несколько дней в Порт-Саиде по приказу Алленби под предлогом недействительности паспортов, выданных французским верховным комиссаром Пико. Освободить делегацию удалось только после дипломатического скандала, широко освещенного во французской прессе. Требования делегации составлялись при прямом участии Пико и, вероятнее всего, были согласованы с Кэ д’Орсэ. Они включали широкую автономию для Ливана в рамках сирийской федерации под французским мандатом и расширение границ за счет прибрежных городов и долины Бекаа. Требование полной независимости от Сирии, очень популярное тогда в Ливане, было невыгодно французским правящим кругам, рассчитывавшим установить свой контроль над всей Сирией. Полный письменный меморандум ливанская делегация представила только 8 марта[272].
Ситуация с арабскими делегациями удивительным образом повторилась с еврейскими. Когда официальная делегация сионистов во главе с Вейцманом и Соколовым торжественно изложила перед конференцией свою программу «решения еврейского вопроса» путем иммиграции в Палестину, Клемансо дал слово председателю Всемирного еврейского альянса (AUiance Israelite UniverseUe) Сильвену Леви. Он от имени французских евреев выступил фактически против сионистских планов, которые неизбежно порождали проблему «двойного гражданства» и «двойной лояльности» евреев в европейских странах[273]. Позиция С. Леви была отражением фактического раскола среди политически активных евреев Европы. Всемирный еврейский альянс, созданный в Париже еще в 1867 году для популяризации в еврейской среде «принципов Французской революции», был серьезным конкурентом Сионистской организации и в этом качестве был очень полезен французскому правительству. Сами сионисты признавали, что среди своих «единоверцев» во Франции они не имеют сколько-нибудь заметной поддержки.
Премьер-министр Греции Э. Венизелос, который пользовался самым глубоким расположением Ллойд Джорджа, направил свой меморандум относительно греческих притязаний сразу после начала конференции и выступил перед «Советом десяти» 3 и 4 февраля[274]. Территориальные претензии Греции распространялись на Восточную Фракию с Адрианополем, азиатский берег Босфора с Исмидом и широкую полосу вдоль побережья Эгейского моря от Пандермы (Бандырмы) до Мармариса. Ссылаясь на принципы Вильсона, Венизелос называл эту территорию «греческой по своим физическим и климатическим условиям»[275], хотя она выходила далеко за пределы этнических границ и включала многие территории с бесспорным преобладанием турецкого населения. Греция одновременно выдвигала претензии на Южную Албанию («Северный Эпир»).
20 января руководитель «армянской национальной делегации» Богос Нубар-паша — уроженец Египта, раньше служивший при дворе хедива, направил письмо В. Вильсону с изложением армянских требований. 12 февраля свой меморандум направила делегация дашнакского правительства из Еревана. 26 февраля ее глава А. Агаронян и Богос Нубар-паша вместе выступили на заседании «Совета десяти». Армяне требовали воссоединения Восточной («русской») и Западной («турецкой») Армении, то есть передачи им огромной территории на востоке Анатолии, включавшей города Трабзон, Эрзурум, Эрзинджан, Ван, Битлис, Диар- бекир, Харпут и Сивас. Армяне претендовали и на Киликию с выходом к Средиземному морю[276]. Несмотря на полную оторванность этих требований от реальности, армянские делегаты рассчитывали на поддержку общественного мнения Европы и армянофильские настроения Вильсона.
Пока перед «большой десяткой» проходила эта длинная череда делегаций, к 14 февраля был окончательно подготовлен проект Устава Лиги Наций. Текст его 22-й статьи, касавшейся мандатной системы, был полностью заимствован из резолюции Смэтса, одобренной «Советом десяти» еще 30 января. Эта формула допускала различные толкования, и уже на пленарном заседании, рассматривавшем Устав, представитель Хиджаза предложил, чтобы до его принятия великие державы публично отреклись от тайных договоров, дабы развеять подозрения ближневосточных народов[277]. Этот призыв, конечно же, не был услышан. Вопрос о том, будет ли мандатная система распространяться на собственно турецкие земли, оставался открытым.
Первые недели мирной конференции были удачными для Ллойд Джорджа, чего нельзя сказать о Клемансо. За это время был благоприятно для Англии решен вопрос о германских колониях, в то время как вопросы о западных границах Германии и репарациях еще висели в воздухе[278]. В то же время итоги «парада делегаций» малых стран и народов Ближнего Востока были определенно в пользу Ллойд Джорджа. При явном расхождении во взглядах на судьбу Сирии между европейскими лидерами «третейским судьей» между ними мог стать Вильсон, а на него выступление Фейсала произвело гораздо большее впечатление, чем речи Шукри Генема и Дауда Аммуна, хотя бы потому, что авторитетное мнение доктора Блисса в значительной степени подкрепляло аргументы эмира. Французы все это хорошо понимали и пытались переломить ситуацию. Американский эксперт С. Бонсал писал в своем дневнике 26 февраля: «Французы возмущены тем уважением, которым везде пользуется Фейсал, и высокой оценкой, которую ему дают президент и американские делегаты. Не проходит почти ни одного дня, чтобы "таинственные люди" (
