Война с продолжением - [35]

Восточный вопрос в повестке дня. Первые решения

Ход конференции в целом и решение отдельных вопросов в сильнейшей степени зависели от людей, лично возглавлявших делегации ведущих держав. Как уже говорилось, французский премьер-министр Клемансо мало интересовался проблемами Ближнего Востока, однако он не мог не считаться с влиятельными политическими кругами, глубоко заинтересованными в нем. «Колониальная партия» раздувала газетную шумиху вокруг Сирии и Киликии, а огромное количество рантье были не на шутку обеспокоены судьбой турецких «купонов», в особенности после советского отказа оплачивать долги старой России. Клемансо не любил много говорить на заседаниях конференции и часто поручал излагать французскую точку зрения другим людям — Тардье, Лушеру и т. п.[248] В делах, касавшихся Ближнего Востока, главным французским porte-parole был министр иностранных дел С. Пишон, тесно связанный с «колониальной партией», а также с «профранцузскими» эмигрантами с Ближнего Востока. Радикализм его требований как бы оттенял более умеренную позицию самого Клемансо.

Несколько иная ситуация сложилась в британской делегации. На конференции проявилось очевидное стремление Ллойд Джорджа монополизировать контроль над внешней политикой страны. Он мог использовать того или иного министра на определенном этапе переговоров (даже если тот был не согласен с его подходом), но всегда сохранял за собой право лично выражать позицию Великобритании. Разногласия внутри кабинета Ллойд Джордж часто использовал как оправдание зигзагов своей политической линии, но эти зигзаги были всегда хорошо им продуманы. Сопровождавший его в Париже руководитель Форин Оффиса А.Дж. Бальфур часто проявлял определенное безразличие к конечным результатам переговоров. Во всяком случае, он не заострял внимания на своих разногласиях с Ллойд Джорджем[249]. К рекомендациям экспертов Ллойд Джордж был готов прислушиваться лишь тогда, когда они совпадали с его собственной точкой зрения. Керзон, оставшийся в Лондоне фактическим главой Форин Оффиса, с явной досадой следил за тем, как важнейшие вопросы решаются без него. Его ведомство часто не знало, что делают сотрудники, посланные в Париж (особенно ярко это проявилось во время переговоров о месопотамской нефти). В свою очередь, Ллойд Джордж не считал нужным посвящать сотрудников Бальфура и Керзона в свои планы и фактически вел собственную дипломатическую игру, опираясь лишь на свой личный секретариат. После победы либерально-консервативной коалиции на выборах Ллойд Джордж мог не опасаться внутренней оппозиции, а об отношениях внутри самой коалиции он еще серьезно не беспокоился. В вопросах Ближнего Востока премьер-министр довольно быстро выработал концепцию очень сложную в деталях, но довольно простую по сути. Она заключалась в установлении фактического британского контроля над важнейшими районами Османской империи не только за счет прямого военного вмешательства, но и при помощи зависимых от Англии политических сил (в первую очередь — Греции, правительства Фейсала и сионистов), а также игры на искусно разжигаемых противоречиях между союзниками — Францией, Италией и США.

Президент США В. Вильсон в вопросах Ближнего Востока находился под сильным влиянием миссионерских кругов. У него, по существу, не было здесь определенной программы. Он лишь был твердо убежден в необходимости освобождения от турецкого гнета всех покоренных народов (в особенности армян), а также отторжения от Турции Константинополя. Эти положения были отражены в рекомендациях Исследовательской секции американской делегации, более известной как «Inquiry», по поводу будущего стран Ближнего Востока. Этот документ лег на стол к Вильсону 21 января. На территории Османской империи предполагалось создать шесть государств: константинопольское (включавшее оба берега Проливов), турецкое (в Анатолии со столицей в Конье), армянское (в восточных регионах), Сирию, Месопотамию и Палестину. Новое государство в Проливах должно было быть интернационализировано; Армения, Сирия и Месопотамия — переданы от имени Лиги Наций под мандат великих держав (каких именно — не уточнялось). Палестина передавалась под мандат Великобритании, которая должна была способствовать ее постепенному превращению в еврейское государство[250].

Вильсон также проявлял явные авторитарные наклонности в проведении внешнеполитического курса. В известном смысле он оказался пленником собственной идеологии, в основе которой лежали принципы «открытых дверей» и «самоопределения народов». Будучи исключительно популярным в Европе, Вильсон свято верил в свое призвание переустроить мировой порядок в соответствии со своими принципами. И Ллойд Джордж, и Клемансо, каждому из которых была необходима его поддержка в том или ином вопросе, сочли за лучшее поддерживать в нем некоторое время эту иллюзию и, по крайней мере внешне, подчиниться его принципам. Однако всякий раз оба европейских лидера старались так приложить эти принципы к реальной обстановке, чтобы это наилучшим образом соответствовало их собственным целям.

Ллойд Джордж первым попытался сделать это, когда в самом начале конференции зашла речь о судьбе германских колоний и территорий, отторгаемых от Турции. Европейские лидеры, в особенности Клемансо, испытывали естественное для них желание решить эти проблемы традиционным способом — договориться между собой и поделить владения побежденных врагов. Но это никак не соответствовало принципам Вильсона. Тогда Ллойд Джордж, использовав идею представителя Южно-Африканского Союза Я.К. Смэтса, предложил, чтобы Лига Наций на известных условиях выдавала определенной стране мандаты на управление той или иной территорией с целью создания наилучших условий для ее развития