Война с деревьями начнется тринадцатого - [7]

4

Я внезапно просыпаюсь. Дженнифер пихает меня локтем в бок, давая понять, что сейчас не время дрыхнуть. Одноклассники размахивают ручками с вакциной.

– Шприц к руке! – орет учитель ОБЖ. – По моей команде прикладывайте и нажимайте!

Все подчиняются. Я вопросительно смотрю на Дженнифер. Только что она была против прививки.

– Ты не слышал, что он сказал? – шипит она сквозь зубы. – Всех, кто откажется от вакцинации, выгонят из коллежа. Я не собираюсь портить себе будущее!

Я не пытаюсь ее разубедить. У нас нет никакого будущего. Наш коллеж – это отстойник для бедняков, неудачников и тех, кто бунтует против власти. Вдобавок Дженнифер предстоит всю жизнь выплачивать штраф за мать, которая пустила себе пулю в лоб. Ведь самоубийство родителей карается Законом о защите детства, а ее отец зарабатывает слишком мало.

Я смотрю, как большой палец Дженнифер белеет, пока она с закрытыми глазами надавливает на шприц-ручку. Ее лицо ничего не выражает. Значит, не больно.

– Томас Дримм, – замечает учитель, – все ждут только вас.

Я подношу шприц к руке, и он присасывается к коже. Но когда я хочу нажать на кнопку, чтобы привести в действие иглу, мне на затылок наваливается свинцовая тяжесть, которая не дает пошевелить рукой. Будто кто-то посылает мне сигнал тревоги.

– Ну давай же! – волнуется Дженнифер. – Ты что, хочешь, чтобы тебя выгнали? Хочешь оставить меня одну с этими недоумками?!

Услышав этот крик души, я снова беру себя в руки. Улыбаюсь, чтобы успокоить ее. Зря я считал Дженнифер приставучей, ведь так здорово, что я кому-то нужен. Ощущение непривычное, ведь я только пять дней живу новой жизнью. Это выматывает, но совершенно не надоедает.

– Ну хорошо, – вздыхает господин Кац, садясь за стол. – Карточки вакцинации вы получите сегодня вечером, после уроков. Теперь вам нечего бояться.

Мой большой палец начинает давить на кнопку.

– Остановись, Томас, это ловушка!

Я замираю. Голос профессора Пиктона, кажется, раздается прямо у меня в голове. Это невозможно. Старик ученый умер навсегда вчера утром – когда из него извлекли чип. Я почувствовал тогда, как его душа просачивается сквозь мои пальцы, покидая плюшевого мишку, в которого ненадолго вселилась, чтобы убедить меня завершить дело его жизни. С тех пор как Экран разрушен, Пиктон улаживает свои дела на небесах. Стал бы он возвращаться, чтобы предостеречь меня от прививки? И чем она может быть опасна, если предназначена для детей до тринадцати лет?

Я спрашиваю себя: может, Лео Пиктон опять пытается посмертно осуществить какой-нибудь хитроумный план? Напри-мер, дать мне умереть от гриппа-V, чтобы я встретился с душами его покойных детей и помог ему? Но я-то еще не закончил свою жизнь на Земле!

Мой напряженный палец лежит на кнопке, а я все еще не решаюсь нажать. Страшный холод поднимается по моим ногам.

– В чем дело, Дримм? – теряет терпение господин Кац. – Это совершенно безболезненно, спросите у товарищей!

– Он стру-усил! – воют дурни вокруг меня.

– Отстаньте от него! – вопит Дженнифер.

Чтобы всех успокоить, я вскрикиваю «Ай!» и быстро отдергиваю шприц – за секунду до того, как из него выскочила игла. Одноклассники смотрят на меня с насмешкой. Я делаю вид, будто мне ужасно стыдно, и признаюсь, что да, это совсем не больно.

– Ну-ка, покажите! – недоверчиво говорит господин Кац, подходя ближе.

Я притворяюсь ужасно неловким и роняю шприц на пол. Подняв его, протягиваю учителю. Я очень рассчитываю на то, что игла сломалась и все содержимое осталось внутри. В противном случае он поймет, что я так и не вакцинировал себя, и сделает это сам.

Затаив дыхание, я поворачиваюсь к окну, где гигантский каштан раскинул голые ветви, украшенные жевательной резинкой, тряпками, трусиками и пластиковыми стаканчиками. Он уже два года как засох, но коллеж до сих пор не получил от Министерства зеленых насаждений разрешения его срубить. И ученики, в отсутствие листьев, украшают каштан как умеют. Все-таки жизнь – странная штука: теперь только мертвые деревья не представляют для нас угрозы.

Я едва успеваю подумать об этом, как вдруг раздается страшный треск. Крики мешаются со звоном выбитых стекол. Вокруг рушатся стены, все бросаются к двери, но ее больше нет. Грохот, крики, пыль, темнота… Потом наступает тишина, которую нарушают кашель, стоны и вскрики.

В темноте среди обломков вспыхивают огоньки: оранжевые, голубые, сиреневые, белые… Дети наконец добрались до своих мобильных телефонов.

Я уже могу различить светящиеся надписи на их корпусах: «Телефон убивает», «Телефоны провоцируют раковые заболевания», «Радиоволны вызывают опухоль мозга»… Все эти угрозы смерти сейчас стали признаком жизни.

– Томас, ты ранен?

Это голос Дженнифер, она где-то рядом. Между двумя приступами кашля я отвечаю:

– Кажется, нет. А ты?

– Всё нормально.

– Помогите! – раздается чей-то крик.

– Тихо! – блеет господин Кац дрожащим голосом. – Без паники, все закончилось, уймитесь! Мы спокойно выйдем отсюда, если вы будете соблюдать порядок. Я буду вызывать вас по списку, и каждый должен отвечать «здесь» и «ранен», «цел» или «не знаю». Адам!

– Умер! – отвечает кто-то, заходясь в истерическом смехе.