Война Роузов - [39]

Если бы она обрушила свою ярость на него, это было бы понятно, но поднять руку на беззащитные растения — просто преступно. Она убийца, сказал он себе. А убийца должен быть наказан.

Он бурей носился по дому, переполненный жаждой мести, подыскивая подходящее наказание. Затем ворвался на кухню. Ее владения. Открыв все дверцы, он осмотрел бесчисленную армию кухонных приспособлений и продуктов. Ничего определенного в голову пока не приходило.

Он заметил аккуратные серебряные брикеты в холодильнике. Вытащив один из них, он развернул и понюхал мясное тесто. Ну конечно, подумал, предвкушая сладость мести. Изучив наклейки на баночках со специями, он вытащил имбирь, молотую приправу кэрри и соль. Затем высыпал огромное количество этой смеси в брикет и перемешал ее с тестом, после чего придал брикету прежнюю форму, чтобы снова завернуть в фольгу. Он повторил эту операцию с остальными шестью брикетами и другими приправами, периодически меняя соль на сахар и предвкушая неизбежное недоумение, которое охватит заказчиков Барбары, когда те попытаются выяснить друг у друга, что за странный вкус имеет эта выпечка.

В сауне он оплакал орхидеи, но его согревала мысль о мести. Он лежал на полке из красного дерева и чувствовал, как тело истекает остро пахнущим потом. На секунду пустота отступила, когда он подумал о достойном ответе, который он дал на ее послание смерти.

ГЛАВА 14

Гарри Термонт принял на себя главный удар ее ярости. Барбара ворвалась в его кабинет после изматывающего свидания с женой греческого посла.

— Она сказала, что ее гости старались вести себя вежливо, пока двух из них не стошнило, причем одного — прямо за столом.

— Должно быть, это изменит ее отношение к вам, — сказал Термонт, безуспешно пытаясь спрятать улыбку.

— Вы относитесь несерьезно, Гарри. Это же форменное вредительство.

Она пыталась держать себя в руках, старалась, чтобы ею владел рассудок, а не эмоции. Но сегодняшнее утро выдалось ужасным, совершенно ужасным. Ее вдруг вызвали в посольство к семи часам утра. Посол и миссис Петракис встретили ее в столовой, в которой стоял безошибочный запах рвоты. Не говоря ни слова, они повели ее на кухню, чтобы предъявить доказательства.

— Попробуйте вашу стряпню, — приказал посол. Их лица были смертельно бледными, глаза — налитыми кровью по причине бессонной ночи. Барбара принюхалась к тесту, от которого исходил странный запах.

— Попробуйте, — повторил посол. Барбара пыталась найти следы сочувствия на лице его жены, но, не добившись желаемого, послушно положила в рот кусочек теста и тут же выплюнула его.

— Поставка лучших блюд и деликатесов. Это вы называете лучшими блюдами и деликатесами? Вы отравили моих гостей.

Она была слишком ошеломлена, чтобы пускаться в какие-нибудь объяснения. Кроме того, от унижения у нее перехватило дыхание, и она не могла выговорить ни слова.

— Сперва я решил, что это турки подбили вас на терракт.

— Турки?

— Но затем я подумал, что было бы слишком много чести придавать этому делу статус дипломатического инцидента, — его гнев нарастал. — Ваши пироги попросту воняют дерьмом. Дерьмом, — он сорвался на крик, и жена попыталась успокоить его.

Барбара выбежала из посольства в слезах.

— Мы должны возбудить против него судебное преследование, — сказала она Термонту, немного успокоившись. — Именно этого-то мы и ждали. Он намеренно испортил продукты, — от воспоминания об этом у нее свело желудок. — Я уже не говорю о том, какой урон он нанес моему бизнесу. Я потеряла таких клиентов.

Термонт побарабанил пальцами по подбородку.

— У вас есть доказательства?

— А кто еще пошел бы на такое? Энн я доверяю, — она вдруг почувствовала какое-то странное колебание, когда в памяти всплыло воспоминание о ее краткой беседе с Энн в сочельник вечером. Что-то едва уловимое, но Барбара тут же пустилась в погоню. Она вспомнила, как почувствовала присутствие Оливера в библиотеке — мимолетное ощущение, почти не зафиксированное сознанием. Она отложила эту мысль до более удобного времени, поскольку Термонт вмешался в ее воспоминания.

— Ничего не выйдет, Барбара. Мы можем доставить ему неприятности, но не добьемся результата, который удовлетворил бы вас. Таким путем вы не выставите его из дома.

— Он признается. Ему придется признаться под присягой.

— Барбара, окажите мне услугу. Прекратите самостоятельно толковать закон. Вам только повредит, если вы выставите себя в смешном свете.

Она почувствовала вызов в его словах, и ее снова охватил гнев.

— Эти орхидеи — сущая ерунда. В сравнении с тем, что сделал мне он.

— Орхидеи?

Она не собиралась ничего рассказывать, но теперь слова полились из нее потоком. Она еще раньше сообщила Термонту о пожаре на рождественской елке, но обошла тогда молчанием эпизод с орхидеями.

— Рождество прошло ужасно. Нужно было куда-то девать всю эту пену. И тут я увидела орхидеи, и они меня разозлили. Боюсь, я не очень-то задумывалась, что делаю. Кроме того, не знала, что эта пена может их погубить. То есть не была в этом уверена наверняка. Просто хотела их немного испортить. Но не убить.

Он посмотрел на нее и покачал головой с насмешливым осуждением. Она невольно подумала, что сейчас он начнет указывать на нее пальцем и повторять: «стыдно, стыдно».