Война - [86]
Некоторые открыто говорили, что не хотят погибать под пулями и следовало бы, пока не поздно, смыться.
Я понял, что унтер-офицер Зенгер, которому после дозора я не вполне доверял, совсем безобидный человек, только не умеет держать себя в руках, когда его что-нибудь выведет из равновесия.
Хартенштейн подружился с Бессером — невысоким разбитным солдатом, лет тридцати. Бессер был официантом и побывал почти во всех странах Европы, кроме России, о чем я очень сожалел, потому что мне давно хотелось побольше узнать об этой стране, которая всегда была для меня загадкой, а теперь, после большевистской революции, — особенно. Бессер тоже постоянно говорил об этой бессмысленной войне и о том, что солдатам пора отказаться участвовать в ней.
Как-то раз я сказал Хартенштейну:
— Почему ты связался с ним?
Хартенштейн засмеялся:
— Потому, что он лучше всех, кого я знал. Он только так говорит, но доведись до дела, ты увидишь — он еще себя покажет.
Впрочем, я и сам стал уже сомневаться в целесообразности войны.
Как-то за ночной переход мы прибыли в один из промышленных районов. Стоявшие там до нас войска только что оставили этот населенный пункт; мы расквартировались и легли спать.
Здесь мы пробыли сутки и не узнали ничего нового, кроме того, что числимся армейским резервом.
На следующее утро, еще не рассвело, был получен приказ выступить. Мы построились на узкой дороге.
Перед строем появился Ламм верхом на лошади.
— Первый удар был успешен. Первая и вторая английские позиции в наших руках. Сегодня начнется наступление на третью позицию. Но по данным авиационной разведки окопы в третьей линии не глубоки.
Мы двинулись. Утро и в этот раз было пасмурное.
Все явственнее становился слышен гром канонады. Впереди в небе висели три аэростата. Они то сближались друг с другом, то расходились, а мы никак не могли к ним приблизиться. Это говорило о том, что их буксируют. Справа и слева от дороги колонны повозок становились все плотнее. Нас обогнал грузовик.
— Эй, смотри, снаряды!
Из грузовика в обе стороны торчали четыре снаряда.
Мы остановились. Слева в некотором отдалении темной массой копошились люди. Время от времени оттуда доносился грохот. Там стояли орудия очень крупного калибра.
Здесь мы пробыли сутки, разбили палатки: У меня была карта французского фронта. Мы продвигались от Сен-Кантена. Вероятно, нам предстояло пройти с боями до Амьена и отрезать французов от англичан. Может, это положит конец войне? Должна же она когда-нибудь кончиться.
На следующий день мы прибыли в район оставленных позиций. Перед нами была широкая, голая равнина, изрытая окопами.
Раньше мы шли, скрываясь в траншеях, теперь же — поверху и видели окопы сверху.
Мы пересекли проволочные заграждения с одиночными окопчиками для секретов и приблизились к английской позиции. Здесь велись работы по восстановлению дороги. Мы продвигались медленно, с остановками.
Солнце садилось. Мы прошли оставленную англичанами позицию. В окопе лежало два трупа.
Переночевали в низине; там, среди лугов, струился ручей. Кругом валялись листы гофрированного железа, и мы соорудили из них себе укрытия. Неподалеку оказался брошенный английский лагерь с островерхими палатками. Солдаты из отделения Хенеля притащили одну такую палатку, прихватили новые шинели, ботинки, бритвенные приборы. Палатку они тоже решили оставить себе.
— Если хотите ее таскать, — сказал я, — мне что.
Они, верно, полагали, что у меня отыщется для нее местечко на пулеметной повозке. На следующее утро они ее бросили.
По узенькому мостику, сооруженному из подручного материала, переправились через маленькую речку. Там, на крутом берегу, лежали трупы шотландцев в коротких юбочках. Башмаки и носки с них были сняты. Многие из моих людей уже носили хорошие английские шнурованные сапоги. Слева от дороги стояла покинутая батарея, и валялись трупы французов.
Мы снова переночевали в траншее; с подветренной стороны натянули в два слоя палатки.
Этот район мы разгромили год назад. Я думал, что французы снова застроили его. Но здесь никто больше не жил, поля не были возделаны.
Мы подошли к району битвы на Сомме. Окопы заросли, проволочные заграждения заржавели. Даже дороги не были восстановлены.
В развалинах одного селения мы стояли два дня; дул пронизывающий, ледяной ветер. Вдали, километрах в двух от нас, был виден мертвый лес Буррэн, где я был ранен в шестнадцатом году.
День спустя мы двинулись по хитросплетениям окопов Соммы и снова разбили палатки. Наткнулись на павшую лошадь. Все набросились на нее и стали ножами отрезать куски мяса.
Стемнело, пошел дождь. Я лег в палатке.
— Снять палатки! Строиться на дороге!
Непроглядная темень. Дождь льет как из ведра. Ругань. Где мои отделения? Я начал звать.
Наконец подошел кто-то:
— Отделение Хенеля построено на дороге!
— Готовы вы наконец? — закричал на меня Трепте.
— Кого вы имеете в виду? Это я, Ренн.
— Вот проклятая темень! Видели вы кого-нибудь из моих людей?
— Нет, я сам ищу.
Через три четверти часа рота стояла на дороге. Но не хватало троих, в том числе Лейзера. Скорее всего они воспользовались суматохой и дали деру.
Ламма нигде не было. Дождь поливал нас нещадно.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
Вилли Бредель — известный немецкий писатель нашего столетия, один из зачинателей литературы Германской Демократической Республики — являет редкостный пример единства жизненного и творческого пути.
Луи Фюрнберг (1909—1957) и Стефан Хермлин (род. в 1915 г.) — известные писатели ГДР, оба они — революционные поэты, талантливые прозаики, эссеисты.В сборник включены лирические стихи, отрывки из поэм, рассказы и эссе обоих писателей. Том входит в «Библиотеку литературы ГДР». Большая часть произведений издается на русском языке впервые.
Луи Фюрнберг (1909—1957) и Стефан Хермлин (род. в 1915 г.) — известные писатели ГДР, оба они — революционные поэты, талантливые прозаики, эссеисты.В сборник включены лирические стихи, отрывки из поэм, рассказы и эссе обоих писателей. Том входит в «Библиотеку литературы ГДР». Большая часть произведений издается на русском языке впервые.
В этом томе собраны повести и рассказы 23 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, во и в мировой литературе.Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение сегодняшней действительности ГДР, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.