Война орденов. Время Орды - [2]

Я верю, что мои люди сохранят текст, через поколения, как величайшую реликвию, пронеся мое первое послание сквозь грядущую тьму веков. Куда бы ни вела их дорога, как бы не манила чужбина, какие бы трудности не преграждали им путь, все едино — рано или поздно нога истинного последователя Алого Ордена коснется земли освобожденного Отечества, делая наши совокупные воспоминания многих поколений рода достоянием новейшей истории Руси. Посему завещаю беречь оные книги пуще живота своего и ознакамливать с ними самых достойных.

Ты же, мой сын Владимир, прочтя эту рукопись, помни, что цвет алого рассвета среди грозовых туч выбран нами не случайно — он служит объединяющим началом нашего братства, напоминанием о морях крови, пролитых за успехи сегодняшнего дня.

Заклинаю — да будут алые полотнища с изображением разящего, горделивого черного сокола и впредь напоминать грядущим поколениям, что именно мы подняли стяг сопротивления в тот момент, когда только северный Новгород сохранил не взятыми свои древние стены, а избранная птица связывать наше настоящее с символикой основателей Русской земли.

Получив, по воле случайного стечения обстоятельств и собственной оплошности, во владение необычайно долгую жизнь, силу и ясность ума, прожив ее достойно, по праву кровного наследования вверяю дальнейшее руководство Орденом тебе, мой старший, дорогой сын, не смотря на то, что во взаимоотношениях наших давно чувствуется настоящий, зимний холод.

Я прекрасно понимаю, почему ты не спешил рассказывать родному, вечно занятому и отсутствующему отцу о своих приключениях. Почему не торопился делиться со мной в коротких встречах трудностями и переживаниями от преодоленных препятствий, особенно после трагической смерти любимой матери, знаменитой половецкой княжны — Кончаковны, вызволенной мною из татарского плена и крещенной под именем Сияны, но хочу верить, что в глубине души ты простишь меня за детство, проведенное из необходимости, в смиренном учении и тренировке.

Сила, вошедшая в тебя посредством особого, опасного и болезненного кинжального обряда, уникальна и не является порождением рода человеческого (или гиперборейского, как прозвали нас предки — атланты), а есть сила и наработки таких древних времен, что на данный момент сказанное будет казаться несуществующей сказкой.

Владимир! С каждым днем, постепенно избавляясь от бремени великой ответственности, чувствую, как ослабевает физическое тело, а груз шести десятков лет каждым утром неумолимо наваливается на плечи, придавливая к земле каменной тяжестью затхлого саркофага, но с удовольствием наблюдаю, превозмогая постыдную слабость, из окна кельи, за твоими успехами в ратном и магическом деле.

Я понимаю, что уже не получу возможности триумфально осмотреть завершенного, готового, нового Воеводу Ордена, пожать своей слабнущей дланью стальную длань горделивого предводителя, равного великим князьям, испытывая трепетную гордость за твои успехи.

Но помни, Владимир и помните потомки рода Самославов, что я лично, сила Рода и все предки ваши, в трудный час всегда сойдутся за спиной, чтобы оборонить от смертельной беды. Нужно только раскрыть сердце и душу для их визита и искренне верить в необычайное!

Не смотря на маску холода, нацепленную на лицо при наших встречах, хочу верить, что в глубине души, ты ведал, как горячо мое сердце радеет за тебя, радуется твоим взлетам и сокращается от падений.

Каждая твоя рана — это моя рана. Каждый твой ушиб — мой ушиб. И мне не раз приходилось, стиснув зубы, преодолевать непослушное сердце, чтобы не оскорбить жалостью твой крутой нрав.

К твоему брату Белозару и сестре Людмиле спрос был меньше, но и на роду у них было написано быть лишь помощниками в твоих свершениях, а не лидерами, коих не видывал свет!

Посему лист бумаги и гусиное перо в дрожащих руках, я избираю инструментом безмолвного, запоздалого разговора по душам, ибо пребывая в цепких лапах юношеского максимализма, ты не сможешь услышать мои слова и простить собственного отца.

Все придет, но со временем…

Не мудрствуя лукаво — начну.

Я, верно, служил своей Отчизне в разных обличьях, не раз был при смерти и бит на полях битв, имел удовольствие и неудовольствие познакомиться с уникальными личностями тяжелой эпохи и поэтому верю, что накопленный опыт, изучаемый вами в свободной тиши, поможет наметить дальнейшую политику новых, тайных защитников Отечества.

История моя тонкой нитью протянулась сквозь, практически сотню лет, охватывая великое множество моментов и событий, но отправной точкой истории Ордена Алого Солнца будет служить 1237 год, пример «Небесного Братства», возглавляемого воеводой Савелием Дикоросом и, хочется верить, посмертная воля самого Евпатия Коловрата, чей алый плащ я завещаю хранить как самую главную реликвию нашей организации.

Однако позвольте же мне отступить еще немного назад во времени и оттолкнуться в своей повести от самого начала, чтобы было понятно, как же свела меня судьба со столь мужественными представителями русской крови.

Глава 1 Становление ведуна

Я всегда хотел жить больше других. В холодную, вьюжную зиму 1221 года, за шестнадцать лет до основных событий повести, Бабка-повитуха, помогая моей матери избавиться от бремени в полночную пору, сгорбившись в три погибели в горячо протопленной бане, первой увидев меня в тусклом пламени лучины, презрительно скривила морщинистый нос, с сожалением процедив сквозь плотно сжатые зубы: