Война не по правилам - [9]

— Согласен, господин!

— Следовательно, в субботу работаешь по плану. При встрече передашь, чтобы, отработав задачу и хозяина дома, Назар с Гавриком ждали тебя где-нибудь недалеко от райцентра. Лучше в лесу. Тебе придется задержаться в Борске.

— Понял!

— Хорошо. После решения задачи Назаром и Гавриком уберешь их. Предвосхищая свой вопрос, скажу, за дополнительную работу на твой счет будет переведено двести тысяч долларов. Но все должно пройти четко и чисто. Как понял меня, Рустам?

— Я все понял. Приказ выполню.

— Я знал, что тебе можно доверять. Однако не забывай, что Назар и Гаврик — твой прокол. В следующий раз при подборе людей будь более придирчив и осмотрителен.

— Они же начали неплохо.

— Согласен. Но допустили неповиновение, а посему закончат плохо. Уточнение задачи в субботу после передачи груза. Позвонишь. У меня все!

— До связи, Абдулла!

— Давай, Рустам. Удачи, до связи.

Переговорив с Мирзади, Назаров сплюнул на пол отдельной комнаты, в которой он обитал вместе с Гавриленко и в которой в кейсе находилась спутниковая станция.

— Твою мать, черта нерусского! И надо было тебе сейчас позвонить? Гаврик, ладно, тот успокоится, а вот Людку и Федьку спать не заставишь. Нет, у Абдуллы чутье на «косяки». Вчера все трезвые были, он не позвонил, позавчера тоже, сегодня, стоило выпить, и на тебе, звонок. Еще завтра с ним базарить.

Он упаковал станцию, положил брелок часов, на который приходил радиосигнал вызова спутниковой станции, закурил сигарету. На пороге комнаты показалась «уколотая» героином девица. Нестерова Людмила, или Людок, как ее чаще называли, двадцатишестилетняя проститутка с десятилетним стажем, подогнанная Рустамом Гамсадзе в качестве куклы.

— Ну ты что застрял здесь, Витюша?

— А тебе что сказано было? — усмехнулся Назаров.

— Вообще-то я сегодня хотела провести ночь с тобой.

— Да ты что? С чего это вдруг?

— Природа требует, Витя, куда от нее?

— А может, наркота?

— Ну и наркота в какой-то степени.

Назаров подумал, что это какой-никакой, все-таки выход. По крайней мере, кукла будет в постели. Федьку же уложить несложно.

— Отлично, девочка, вали в ванную, хорошенько помойся и в постель.

— Подожди, Витя. Посидим еще. Там Федька Синяк байки травит, обхохочешься.

— Ладно, пойдем, — подумав, согласился Назар и вывел Людмилу в большую комнату, где на диване развалился Гавриленко, за столом, что-то рассказывая, курил хозяин дома Федор Алтунин.

Назаров демонстративно посмотрел на часы и твердо проговорил:

— Так! Допиваем, что осталось, и отбой!

— Чего отбой-то? — воскликнул Федор. — Я к соседке слетаю, еще бухла принесу. Хорошо же сидим. Вы уедете, с кем я так душевно посижу?

— Сказал, хватит! — Назар был категоричен. — Разливай по последней, Федька. Приберешься утром.

Федор разлил водку. Выпили, закусили, выкурили по сигарете, и Федька вышел во двор. А Виктор отвел Гавриленко в сторону и сказал:

— Ты, Степа, гляди за ним. Выпускать из хаты нельзя!

— Лады. Че Абдулла сказал-то?

— Ничего, пронюхал, что я поддатый, сказал, что завтра перезвонит.

— Значит, скоро дело. Да быстрее бы уже, надоело в этой вонючей хате сидеть.

— Ты прикинь, как Синяка кончать будешь.

— А чего прикидывать? Сверну шею, и все дела.

— Нет, Степа, надо сделать так, чтобы под несчастный случай прокатило.

— Ну, тогда Федька по пьянке поскользнется и ударится виском о край стола.

— Это другое дело. Ладно я пошел в спальню, утром после разговора с Абдуллой побазарим.

— Ты ему напомни, чтобы «бабло» вовремя на счета бросил.

— Если он завтра не урежет долю.

— Урежет, пусть сам работает.

— Мне ему так и сказать?

— А что?

— А то! Долго ли мы проживем после этого?

— Что, у Абдуллы в каждом поселке свои люди есть?

— Насчет каждого не знаю, но здесь есть, ты забыл о Рустаме?

— Черт, действительно, этот грузин — мутный тип.

— Ладно, Гаврик, будем живы, не помрем.

— А будем живы?

— Не знаю, как ты, а лично я подыхать не собираюсь. Сейчас не собираюсь.

— Можно подумать, я собираюсь.

— Федька возвращается. Смотри, он на тебе, я пошел! До завтра!

Гавриленко дождался, пока не уснет Федька, и лег в зале, чтобы тот не мог незаметно выйти из своей комнаты. Комнаты в доме были небольшими, выходить, конечно, можно, но не бесшумно. Бесшумно, как ни старайся, не получится. А Гавриленко даже пьяный спал чутко…

Назаров проснулся рано, чуть ли не в шесть часов. От вчерашнего выпитого болела голова. Он вышел во двор, принял холодный душ. Вода освежила его, молоточки перестали бить по вискам. Затем присел на скамейку под старым кленом. День сегодня обещал быть жарким. Он подумал: только май, а уже так жарко.

На крыльцо вдруг вывалился Федор, за ним, словно тень, появился Гавриленко. У хозяина дома глаза представляли собой узкие щелки, волосы взъерошены.

— Доброе утро, Федька, — усмехнулся Назаров.

— Смеешься, что ли? Какое оно, к черту, доброе? Шарабан раскалывается, сил нет, мутит, вывернет, если не похмелиться. А твой корешок, Степан, не дает.

— Дай ему, Степа, выпить. А то, не ровен час, вместе с желчью желчный пузырь выплюнет, — распорядился Назаров.

— Во, а я о чем? — повернулся Федор к Гавриленко.

— Умойся сначала, чудик, — ответил тот.