Война на восходе - [17]
Он кромсал и резал толстую шкуру, лев ревел и раздавал удары — и острые когти рвали одежду парня, оставляли глубокие порезы на его ногах, груди и лице. Но юноша, вне себя от ярости, продолжал бороться как никогда в жизни и наконец вонзил лезвие в грудь льва. Чудовище дернулось, забило лапами и стихло.
Чудом — иначе то не назвать — юноша победил!
Но когда он подбежал к девушке и упал перед ней на колени, единственное, что успел услышать, это ее прощальные слова. Глаза возлюбленной закрылись, и дыхание стихло навсегда. Юноша согнулся над ее телом, из его глаз брызнули слезы — первые слезы, пролитые человеком. Он схватился за сердце и закричал столь громко, что сбежался весь люд из деревни.
Его пытались успокоить, но те, кто прежде не терял любимых, не могли понять его чувств. «Все будет хорошо, ведь ты жив», — говорили ему, но что было юноше до той жизни, когда он потерял возлюбленную? Вдруг в толпе он увидел знакомое лицо.
— Ты! — вскричал он. — Ты меня обманула!
Юноша метнулся к Любви и сдернул с нее белый плащ, и оказалось, что под сияющим одеянием было другое, черное, как само горе. Едва юноша коснулся Любви, открылся ее истинный облик: когти льва ранили не только юношу, но и саму Любовь, и из многочисленных рваных ран струилась кровь, а по щекам стекали багровые слезы.
— Так вот каков твой истинный лик! — воскликнул юноша. — Ты позволила мне узнать величайшее счастье, и теперь я его лишен — большего горя в мире я не знал!
— Такова Любовь, — отвечала женщина, — ибо за каждый дар человек должен платить. Любить — значит познать великое счастье, но за любовь тебе придется и страдать.
— Если так, я не хочу знать любви отныне! Я проклинаю тебя: да будешь ты скитаться по деревням и стучать в дома, но пусть ни одна душа не услышит твоего стука! Пусть ни один человек не узрит твоего кровавого лица! Пусть твой голос станет не громче дыхания мертвеца! Отныне я закрываю для тебя свою дверь!
— Одумайся, — умоляла Любовь. — Закрывая дверь для других, ты сам запрешься! Обратишься в живой труп!
Но юноша не хотел ничего слышать.
И все произошло, как он сказал, — Любовь иссякла и стала невидимкой. Она хотела сказать что-то еще, но юноша прошел мимо, не слыша ее слов. Любовь стучала в дверь, но юноша не открывал.
Ночи сменялись рассветами, но юноша, закрывший сердце для любви, этого не замечал. Отныне ничто не нарушало его спокойствие. Он проходил мимо умирающего на холоде сородича и не подавал тому руку. Слышал мольбы о помощи и молчал. Юноша перестал чувствовать. Высох изнутри. Когда же он состарился и умер, никто не пришел на его могилу — ибо люди сторонились нелюдимого и черствого человека.
Любовь же прозвали Той, что не имеет лица. Смерть одолевала людей, их род угасал. И пошла молва: тот, кто сумеет найти Любовь, получит средство от Смерти — ведь скоро на земле не осталось бы ни одного человека! Люди искали Любовь, звали ее, но услышать голос невидимки не могли.
И однажды, когда сто лет безутешных поисков подошли к концу, житель последней на свете деревни проходил через могильники. Он услышал голос того самого юноши, Первого и Последнего Влюбленного. И голос сказал: «В моем сердце хранится ключ — им ты сможешь вывести Любовь в мир. Хочешь ли ты этого?»
Путник был готов на все, чтобы спасти свой род. И согласился.
Но Последний Влюбленный сказал: «Отныне Любовь не предстанет людям просто так. Лишь через тернии вы увидите звезды. Любовь просит, чтобы ты дал клятву». И Путник дал клятву Безликой: «Я знаю, что, если буду любить, стану и плакать».
И вдруг Путник услышал мелодию — она шла от могилы Первого Влюбленного, из его сердца, что когда-то познало Любовь. Путник пропел эту песнь и вдруг узрел Любовь!
И нашлось решение против Смерти: у человека родились дети. Когда он умирал, то потребовал клятвы от своих сыновей — и тогда его дети стали Последними Влюбленными. А после — дети их детей. Не все на это соглашались, ибо любить — означало страдать. Но благодаря тем, кто все же впускал в сердце любовь, человечество продолжало жить. И живет до сих пор.
Так-то, юноша! И не верьте тем, кто говорит, будто любовь — это сказка. Лицо любви ужасно: оно черно, на нем застыли кровавые слезы — но, юноша, дары ее прекрасны. Ведь они — сама жизнь! И Любовь — единственное, что дает отпор Смерти уже многие тысячелетия. Так будет продолжаться до тех пор, пока найдется хоть один человек, кто впустит ее в сердце.
Глава 5
О кровавом рассвете
— Больно, черт возьми!
— Ш-ш-ш, успокойся, идиот. А ты как хотел? Чтоб как маслице, ага? Это ж настойка на чистотеле! Нахватал ссадин — терпи. На вон, чай хлебай и зубами не клацай. Е-мое, кожа да кости, — приговаривала Шныряла, замазывая порезы на спине Тео и попутно тыкая его в худые выступающие ребра.
Теодор вздрагивал и ежился, сидя в холодной комнате без рубашки. Сам дотянуться до ушибов на спине он не смог, пришлось просить Шнырялу.
— Ну и дрищ ты, Теодорка, — заключила девушка, — кто ж на тебя посмотрит такого?
— С каких пор тебя это волнует?
— Не вертись, червяк патлатый! Ну как, у вас же там с Сандой…
«Шныряла заговорила со мной о девушках? Ей-богу, в лесу что-то сдохло… Медведь, наверно. Или сразу сотня».
