Война на море - Эпоха Нельсона - [20]

Политический друг Фокса, Грея и Уайтбреда, сэр Джон Джервис, будучи послан в 1790 г. в Нижнюю Палату Уайткомбскими избирателями, постоянно, до открытия войны 1793 г., подавал голос вместе с вигами. Подобно им, он восставал против этой напрасной, неполитической и плачевной войны; но когда война была объявлена, он оставил Парламент и принял в ней деятельное участие. В нем политическое убеждение никогда не могло поколебать преданности офицера. Командуя флотом, Джервис покровительствовал только тем офицерам, которые были того достойны за свою службу. Эдуард Берри, бывший потом при Абукире командиром корабля "Вангард", но тогда еще молодой лейтенант, не имевший в виду никакой будущности, говорил: "Нужно мне поплавать с сэром Джоном Джервисом; если есть во мне какие - нибудь достоинства, то он, наверно, их откроет". Такова была доверенность, привлекавшая под начало Джервиса тех офицеров, которые обращали более внимания на великодушие, с каким он употреблял свою власть, нежели на его строгость. В 1790 г., когда неудовольствия в Нутка-Зунде едва не разорвали союза между Англией и Испанией, каждому адмиралу разрешили, по разоружении снаряженного было флота, произвести в следующий чин одного мичмана. Джервис, в то время еще контр - адмирал, имел свой флаг на 98-пушечном корабле "Принц". На юте этого судна толпилось много молодых людей, принадлежавших к первым фамилиям в государстве, но Джервис вручил лейтенантский патент сыну одного бедного, заслуженного офицера. Нельсон, Трубридж, Геллоуелль в начале его командования эскадрой Средиземного моря, были ему совершенно неизвестны, но он вскоре сумел их отличить. Воздержанный на похвалы и рекомендации, он, несмотря на уважение свое к этим людям, долго ждал, прежде чем решился представить их Адмиралтейству. "Я не хочу, - говорил он, - чтобы меня сочли вралем, каковы многие мои товарищи; но пока подобные офицеры мне будут содействовать, Адмиралтейство может быть уверено в восстановлении дисциплины". По мнению лорда Джервиса дисциплина была вернейшим залогом успеха, и можно сказать, что он посвятил всю свою жизнь утверждению ее в английском флоте. Он любил повторять ответ дон Жуана де Лангара лорду Роднею: "Вся дисциплина, милорд, заключается в одном испанском слове, obediencia". И точно, по его мнению, безусловное повиновение было необходимым условием существования порядка. "Когда дисциплина проявляется в наружных формах, - говорил он, - то можно быть уверенным, что она скоро окажется и на самом деле". Поэтому он требовал, чтобы между офицерами его эскадры всегда соблюдались наружные знаки почтения и покорности. Не один приказ напоминал молодым лейтенантам, что, говоря с начальником, дoлжно непременно снимать шляпу, а не прикладывать небрежно к ней руку. Обращаясь с своими подчиненными с холодной, но безукоризненной вежливостью, он требовал от них самой полной почтительности. Строгое приказание воспрещало вход на "Виктори" офицерам, приезжавшим не в установленной форме. "Я не опасаюсь неповиновения матросов, - писал он Нельсону, - но боюсь неосмотрительных разговоров между офицерами и их привычки обсуждать полученные приказания. Вот где находится истинная опасность и кроется начало всех беспорядков". Адмирал Джервис был прав: дисциплина на флоте совершенно зависит от офицеров; пример повиновения должен подаваться, начиная с высших, и Джервис этого не забывал. Когда в 1798 г. он назначил Нельсона начальником эскадры, одержавшей потом победу при Абукире, в Кадикском флоте были два адмирала старее Нельсона: сэр Вильям Паркер и сэр Джон Орд. Их глубоко обидел выбор адмирала, лишавший их начальства над эскадрой. "Я употребил все усилия, писал Джервис Нельсону, - чтобы помешать обоим баронетам изъявить мне письменно их негодование, но, к несчастью, дурные советы завистников взяли верх над моими доводами. Жду их писем и, как только их получу, немедленно отправлю обоих в Англию". Для таких-то именно случаев, знаменитый адмирал припасал всю твердость своего характера и, поражая неповиновение в самую голову, умел упрочить себе безграничную власть на своей эскадре. Убежденный, что для военной силы нужна одна голова, одна воля, перед которой все должно преклоняться, он не допустил бы, чтобы в его глазах люди, назначенные ему содействовать, составили около себя круг оппозиции, вредной пользам службы и благу государства.

Возвратясь в Англию, адмирал Джервис, тогда уже граф Сент-Винцент, получил от вице-адмирала Орда вызов, но отказался его принять. Он решительно отвергал подобный способ разрешать служебные недоразумения, и если бы даже его за это осудило общественное мнение, то и тогда он не решился бы нанести собственными руками такой гибельный удар дисциплине. Холодный и серьезный в служебных отношениях, он иногда бывал колок и насмешлив в выговорах, хотя и старался не оскорблять достоинства тех, кто подвергался его строгости. "Честь офицера то же, что честь женщины, - говорил он, - довольно ее коснуться, чтоб запятнать". В 1800 г. он писал секретарю Адмиралтейства: "Если вы позволите мешать столько желчи в ваши чернила, то вы скоро выгоните из службы всех достойных и благородных офицеров".