Война на Кавказе. Перелом - [55]

– Самый цирк начнется здесь, когда мы перейдем к позиционной войне и будем полностью здесь зажаты. Поэтому есть смысл, пока еще позволяет время, перебазировать КП ближе к огневым позициям наших батарей.

– Для чего же?

– Я знаю, как дело пойдет дальше. Когда русские заметят, сколь плохи наши позиции здесь, они пойдут в атаку. Тогда нам придется все перебрасывать вперед и перетаскивать к позициям наших батарей. В такой обстановке, когда у нас есть всего лишь пара человек, с нами в этой дыре быстро разделаются. Все другие штабы подразделений расположены как раз за нами.

– А раз так, то и все другие подразделения будут вынуждены вести огонь, не имея никаких корректив от своих штабов. Это вполне понятно. Если мы окажемся позади, то не сможем достаточно быстро пробиться вперед.

– Поэтому мы должны, по крайней мере, перебраться в соседний каньон. Туда всего лишь около километра. Там, кстати, уже стоит штаб разведывательного батальона. Располагаться перед ними как-то не очень здорово.

– И все же мне кажется, что мы здесь очень хорошо устроились.

– У меня другое мнение. Господин майор знает основную линию обороны только влево от хребта. Однако слабое ее место именно здесь, непосредственно рядом с нами. Я могу господина майора как-нибудь туда проводить и показать.

– Ладно, пойдем сходим.

Мы выбрались из каньона, стараясь, чтобы на открытом пространстве горного луга нас не заметили враги, и двинулись пешком вдоль гор по опушке леса. Через несколько сотен метров мой адъютант остановился:

– Дальше нам нельзя, иначе мы либо наткнемся на русских, либо попадем на минное поле.

– Но ведь сначала нам придется миновать передовую.

– Здесь ее нет. Она обрывается там, по ту сторону Пшиша, и не продолжается здесь.

Мы стали подниматься по крутому склону. Вскоре тишина леса окутала нас. Лишь минут через пять мы наткнулись на первое место, откуда открывался хороший обзор на ущелье Пшиша, здесь стоял одиночный постовой, за спиной которого имелось укрытие.

– Вы находитесь здесь примерно на правом фланге передовой по эту сторону Пшиша?

– Так точно, господин майор.

– А как прикрыт отрезок передовой от реки до этого места?

– Пулеметной точкой с другого берега реки. Кроме того, пространство заминировано.

– А где ваш левый сосед?

– В пяти минутах выше.

Следующий пост состоял даже из двух человек: унтер-офицера и обер-ефрейтора. Затем довольно долго тянулось пустое, никем не контролируемое пространство. Наконец, поднявшись на самый верх, за гребнем хребта мы обнаружили беспечное, занятое игрой в карты общество из шестнадцати саперов. Здесь же был и командир батальона, молодой капитан. Я приветствовал его:

– Да у вас здесь совершенная идиллия. Однако что касается так называемой передовой, то я совершенно потрясен. На ней от течения реки до этого места всего лишь три человека.

– Да, мы обороняемся как саперы, господин майор, а не как пехотинцы. Мой участок фронта уходит еще дальше влево. Я могу выставить на нем лишь очень тонкую линию обороняющихся. Но мы заминировали всю полосу перед передовой. И она будет каждую ночь все усиливаться. Русские почти каждую ночь пытаются проделать в ней проход. Но мы постоянно начеку. Им не удастся так просто сделать это. На всякий случай у меня здесь есть резерв для нанесения контрудара из шестнадцати человек. Это все, кого удалось найти. С ними я смогу какое-то время продержаться.

Пока мы разговаривали, появился и стал приближаться к нам обер-вахмистр нашего дивизиона, который по моему приказу должен был наведаться на НП разведывательного подразделения на том берегу Пшиша. Он явно искал меня.

– Что вам угодно?

– Я хотел бы просить господина майора разрешить перенести мой НП с передовой линии на вершину горы, вон туда. Оттуда можно увидеть гораздо больше.

– Вдали – да. Но не у передовой. А здесь как раз и нужен хороший обзор.

– Но лежа на передовой мы длительно пребываем под обстрелом. А когда русские пойдут в атаку, нам все равно придется тут же отходить.

В наш разговор вмешался саперный капитан:

– Кто здесь говорит об отступлении? Будем держаться здесь!

Ему явно было неприятно, что подобные обескураживающие слова были произнесены в присутствии его людей. Он умоляюще посмотрел на меня. Поняв, я громко произнес, обращаясь к обер-вахмистру:

– Я не могу не согласиться со словами господина капитана. Ваш НП останется там, где он есть.

Затем я обратился к капитану так, чтобы это слышали его солдаты:

– Если вам будет грозить опасность, тотчас же сообщите мне ваше решение. Мой КП расположен несколько ниже по склону. Я тотчас же распоряжусь, чтобы к вам протянули телефонную линию.

Мы попрощались и стали возвращаться на наш КП.

– Думаю, – сказал я по дороге моему адъютанту, – что теперь вопрос нашего перебазирования рассматривать не стоит.

– Да уж, господин майор, все это получилось из-за бестактности обер-вахмистра. Теперь мы должны оставаться на месте, хотя бы для моральной поддержки капитана. Принесло же этого дурака вахмистра! Умудрился осрамить всех артиллеристов!

– Теперь придется строить какие-нибудь хижины. В палатках мы уж точно не перезимуем.

– Но у нас нет ни пилы, ни гвоздя, ничего для крыши.