Война кукол - [105]

— Погода, что ли, испортилась — все пишут рапорты об отставке… — пробормотал Хиллари.

— Как, и ты тоже?!

— Нет, я еще с духом не собрался. И не соберусь, не жди.

— А кто же еще? Генерал Горт?..

— Чак, я у тебя рапорт не приму. Мы сейчас в обстановке, приближенной к боевой, а на поле боя отставки не просят. Это смахивает на дезертирство.

— Да, нам куклы войну объявили, — кивнул Чак. — Сегодня газеты изведут на нас весь запас плоского юмора… Кстати, у меня есть новости — плохая и четыре хороших; с чего начать?

— С плохой, конечно. А потом ее хорошими замажешь.

— Я звонил Дорану, думал получить у него сведения о кукле. Он отказался с нами сотрудничать. Причем в издевательской форме.

— А разве он умеет по-другому? — пожал плечами Хиллари. — Переходим к хорошим новостям.

— Нашли старую базу этой… семьи Чары. Стопроцентное попадание — там ни волосинки человеческой, одна синтетика. Это первое; второе — ребята Дерека по наводке Рекорда вышли на парнишку, что водился с куклами. У него нашли фото, где Дымка снята вместе с Маской — той, что сегодня выступала в «NOW»…

— Прекрасно, прекрасно… — Хиллари сладко улыбнулся.

— Третье, — по-армейски пунктуально излагал Чак, — паренек сообщил, что кукла Эмбер попала именно в эту семью; он ее видел с ними. И самое удачное на сегодня — сдался Габар, тьянга. Он сейчас в комиссариате района Дархес, на опознании. Рекорд готов к вылету; без него процедура будет неполной — ведь он единственный, кто видел тьянгу на месте происшествия.

— Его я сам повезу, — Чаку не надо было напоминать, что киборг может давать показания лишь в присутствии специалиста по роботехнике. — Боже, мне шестой раз за два дня придется вслух прощать эту мохнатую шкуру!.. А я до сих пор летаю без терминала! Представляешь, по его милости меня чуть не сбили на подходе к Айрэн-Фотрис!.. Терминал такого класса стоит…

«Чем богаче, тем жадней», — почему-то подумал Чак, даже не потрудившись представить, сколько лет он сам бы икал от воспоминаний при подобной потере.

— Может, ты все же расскажешь, КАК фильм попал в руки тьянги? Мне надо это документировать…

— Создай файл, напиши — «Фильм передан получателю в режиме строгой секретности; обстоятельства передачи не подлежат изложению по соображениям государственной безопасности». Пока этого хватит. Да — и напомни мне через полгодика, что файл надо дописать.

Если ящеры с Планеты Монстров вздыхают об ускользнувшей добыче, то Чак вздохнул именно так.

* * *

Габар надолго запомнил то утро. Небо было высокое и прозрачное, но солнце уже начало нагревать воздух. День обещал быть ясным…

Габар свернул за угол, посмотрел на незнакомую улицу.

— Вот это здание, — показал рукой Фанк на встроенную между домов массивную, со множеством окон, башню. Внизу была разметка автостоянки и пандус в подземный этаж, откуда выезжали патрульные машины, чуть в стороне — широкие, в полздания, ступени вели на площадку перед входами. На краю крыши — как балкон — диспетчерское «гнездо», видна часть похожего на блюдце радара; с глухим рокотом снялся с крыши и пошел над улицей полицейский ротоплан-«сирф». Фанк виновато улыбнулся:

— Ты извини, парень, но я дальше не пойду. Прощай. Ничего не бойся.

— А я и не боюсь, — ответил Габар, но голос его дрогнул. — Вы хорошие ребята, берегите себя.

Он помахал рукой. Фанк тоже чуть приподнял руку, затем резко отвернулся и пошел прочь быстрым шагом. Несколько секунд — и его невысокая фигура слилась с толпой. Все. Пути назад больше нет. Габар тяжело и шумно вздохнул и пошел вперед.

Шаг за шагом Габар так разволновался, что у него вспотели ладони и начала кружиться голова. Действительно, куда он идет, зачем? Поверят ли ему? А вдруг все обман?.. Как зайти в это здание? А если там охрана на входе? Что им сказать? Страх неизвестности, мрачного тяжелого будущего давил и угнетал Габара, сковывал его движения и вызывал дрожь. Несмотря на довольно теплый день, он весь ощетинился, шерсть непроизвольно поднялась и встала дыбом и, касаясь одежды, вызывала неприятные ощущения во всем теле, заставляя без конца поеживаться и почесываться. Габар попытался успокоиться и пригладить себя скользящими движениями ладоней. Без толку. Йуууу!.. Как вшивый тьянга из поганых сериалов, цццай вахидар!..

Он подошел совсем близко — так башня казалась еще выше, еще огромней. Разумеется, здесь было не только отделение полиции — еще масса контор и организаций укрывались под гостеприимной крышей. Какой-то лощеный тип с тонкой папкой в руке прошел мимо Габара, даже не взглянув на него. Да, тут несколько подъездов. Немудрено и ошибиться — пойдешь сдавать оружие в полицию, а попадешь в банк, где тебя и повяжут, приняв за налетчика. Габар вспомнил, как недавно смеялся над этой историей, рассказанной в криминальных новостях, а вот теперь он был в растерянности. Он стоял на ступенях, ведущих ко множеству дверей, и мысленно метался, не зная, что делать и куда идти.

Со скамейки не спеша встал маленький мужчина в светлом костюме, сложил газету, которую до этого читал, и направился к Габару. Габар тревожно посмотрел на него; тот подошел тем временем поближе… Ийии… это же свой, яунджи! Только белой масти, вот издалека он и похож на эйджи. Яунджи-южанин, они все небольшого роста и легкой кости. Это был взрослый, но ростом он был чуть ниже Габара и в плечах поуже. Шерсть очень мягкая, нежная, легкой дымкой покрывающая лицо и кисти рук, белая, только края бровей и самые кончики бакенбардов — кофейные, а волосы на голове — пожестче, чем на теле. Мармозет! Глаза коричневые, круглые, ротик изящный, губы бархатистые. Иногда Габар завидовал южанам. Их все любили — и яунджи, и эйджи. Люди при виде их начинали непроизвольно улыбаться, и им было легче и учиться, и ужиться, и налаживать контакты. А тут ты, тьянга — северянин, руки в мослах, лицо в буграх, жесткая шерсть, хоть наголо остригись — все равно от тебя дети шарахаются и зовут «волколаком», если не в глаза, то за спиной уж точно. Но все равно — свой есть свой, хоть спросить можно, язык не так заплетаться будет. Габар сложил ладони лодочкой и, склонив голову, вежливо начал: