Война Иллеарта - [28]

– Я не понимаю, – сказал он мягко.

Некоторое время он стоял, обратившись лицом к бешеному напору, исходившему из свирепого взгляда Кавинанта. Затем повернулся и вышел из комнаты, двигаясь тихо, смиренно.

Глава 6 Высокий Лорд

Когда наступил вечер, Томас Кавинант устроился на балконе понаблюдать за закатом солнца за Западные горы. Несмотря на то, что лишь недавно закончилось лето, на многих горных вершинах сверкал снег. Когда солнце зашло за них, западная часть неба засияла холодом и огнем. Словно белое серебро расплескалось от снега на край сверкающего неба оранжево-золотое величавое представление, плывущее под полными парусами за горизонт.

Кавинант уныло наблюдал за этим. Хмурый взгляд сморщил его лоб.

До полудня он был полон бесполезной ярости, но потом его злость на Троя затихла в тлеющих угольках его протеста против вызова его в Страну. Теперь в своем сердце он чувствовал холод, опустошенность и одиночество. Решение, которое он сообщил Морэму, его решимость выжить выглядели претенциозными, обреченными и слабоумными. Хмурость стиснула его лоб так, словно плоть его черепа отказывалась принять, что он исцелился.

Он подумал о том, чтобы выпрыгнуть с балкона. Чтобы преодолеть свою боязнь высоты, ему следовало подождать, когда темнота ночи станет полной и земли не будет видно. Но, завладев им, эта идея и привлекала, и отталкивала его. Она оскорбляла его навыки прокаженного, делала смешным и нелепым все, что он уже вытерпел, цепляясь за жизнь. Это было бы знаком поражения, таким же горьким, как абсолютная злоба. Он жаждал разрешения своей дилеммы. Он был иссушен как пустыня, и потому разумное объяснение пришло легко. Самым главным аргументом было то, что поскольку Страна не была реальной, то это не могло убить его; смерть здесь только лишь вернет его обратно в реальность, которая была единственной вещью, в которую он мог верить. Но в своем одиночестве он не мог определить, что же выражал этот аргумент – мужество или трусость.

Последний кусочек солнца медленно ушел за горы, и его отсветы потухли на небе. Сумерки распространились от теней горных вершин, накрывая равнины, лежащие внизу перед Кавинантом, пока он едва смог различить их тревожащие, смутные очертания под небесами. На небе появились звезды, они постепенно становились все ярче, как если бы пространство, отделяющее их, делалось все более прозрачным, но расстояния между ними были слишком большие, и в образованной ими картине не было знакомых очертаний. Его сухому скупому взгляду казалось, что они мерцали неутешительно. Когда раздался вежливый стук в дверь, его потребность в уединении застонала, потревоженная. Но у него были и другие потребности. Он резко встал, чтобы пойти ответить на стук.

Каменная дверь легко открылась на бесшумных петлях, и свет заструился в комнату из ярко освещенного коридора, ослепив его так, что некоторое время он не мог узнать ни одного из мужчин, стоящих перед входом в комнату. Один из них сказал:

– Юр-Лорд Кавинант, мы радушно приветствуем тебя, – голосом, который, казалось, искрился юмором. Кавинант узнал Торма.

– Искренне приветствуем тебя, – сказал товарищ Торма осторожно, как будто боясь совершить ошибку. – Мы – хатфролы Твердыни Лордов. Пожалуйста, прими от нас приветствие и комфорт.

Когда глаза Кавинанта привыкли к свету, ему удалось рассмотреть двух мужчин. Спутник Торма был одет в зелено-серое одеяние жителей настволий, и на его волосах был небольшой венок – знак хайербренда. В руках он нес несколько гладких деревянных прутьев-факелов. Оба хатфрола были тщательно выбриты, но хайербренд был выше и тоньше своего спутника. Торм имел приземистую и мускулистую фигуру жителя подкаменья, и одет был в тунику глинистого цвета и широкие штаны. Туника его спутника была оторочена голубым цветом Лордов, у него были синие эполеты, вплетенные в плечи его туники. В каждой его руке было по небольшой прикрытой каменной чаше.

Кавинант тщательно изучил лицо Торма. Проворные быстрые глаза и быстрая улыбка хатфрола были более рассудительными, чем Кавинант помнил их, но по сути не изменились. Как и у Морэма, его глаза не показывали, что прошло уже полных сорок лет. – Я Бориллар, – сказал спутник Торма. – Хайербренд лиллианрилл и хатфрол Твердыни Лордов. Это Торм, гравлингас радхамаэрля и тоже хатфрол Твердыни Лордов. Темнота иссушает сердце. Мы принесли тебе свет. В то время, как Бориллар говорил, беспокойный взгляд отразился на лице Торма и он сказал:

– Юр-Лорд, с тобой все в порядке?

– В порядке? – Кавинант пробормотал неопределенно.

– На твоем челе хмурость, и это причиняет тебе боль. Может, позвать Целителя?

– Что?

– Юр-Лорд Кавинант, я твой должник. Мне сказали, что ты, рискуя жизнью, спасал моего старого друга Биринайра из преграждающего огня под горой Грома. Это было сделано с большим мужеством, хотя помощь пришла слишком поздно, чтобы спасти его жизнь. Не стесняйся вызывать меня. Ради Биринайра я сделаю для тебя все, что будет мне по силам. Кавинант покачал головой. Он знал, что ему следовало бы поправить Торма, сказать ему, что он так мужественно гасил этот огонь в попытке покончить с собой, а не спасти Биринайра. Но ему не хватило мужества. Молча, он отошел в сторону и пропустил хатфролов в свои покои. Бориллар сразу же начал зажигать факелы, он осторожно подходил к выемкам в стене, так, словно он хотел произвести хорошее, серьезное впечатление. Кавинант наблюдал за ним некоторое время, и Торм сказал со скрытой улыбкой: